За семью печатями
Шрифт:
В самом деле: вы роетесь в древнем черноземе... Кто скажет, когда образовался он тут? И вдруг под вашими пальцами шевельнулась крошечная стекляшка, колючий осколок полупрозрачного искусственного минерала с его характерным раковистым изломом. И все ясно — это XI—XIII века! Не X и не XV! А значит, к тому же времени принадлежит и обрывок кольчуги, и черенок ножа из оленьего рога, и даже подошва кожаного башмака, найденные тут же рядом: ведь они лежали в том же датированном слое. А кто его датировал? Стеклянный браслет!
Этого мало: браслеты бывают разные, а мода во все века была изменчива, как сейчас. Красавицы, опускавшие ресницы перед Садком и Василием Буслаевым, были, на счастье археологов, не менее капризны и непостоянны во вкусах,
Мы знаем точно: попадаются в земле крученые, как веревочка, осколки — перед нами слой не моложе середины XIII века. Встречаем только гладкие: видимо, мы на рубеже этого столетия и следующего. Есть сразу и те и другие? Ну что же! Мы прибыли в XII век, время браслетного расцвета и изобилия. Тогда их делали и носили во множестве. Они поблескивали на запястьях Евпраксии-Адельгейды, киевской княжны, выданной замуж за императора Генриха IV, в ее девичестве и в конце ее бурной жизни, когда она сбежала из итальянской Каноссы на родные берега Днепра. Ими пленяли молодые ловчие Владимира Мономаха пугливых дев черниговских и переяславских, любечских и уветичских. «Поганые половцы» ломали их на нежных руках русских полонянок. По-видимому, не было ни одной мало-мальски принарядившейся горожанки в ту пору без такого браслета. Правда, в деревне их не знали совсем: в сельских курганах и могильниках того времени вы их не найдете. Зато при раскопках городов они встречаются тысячами, и это как раз делает их для нас верными свидетелями прошлого. Почему именно это? При чем тут число находок?
Представьте себе археолога середины XXIII столетия. Вот где-нибудь в песке морского прибрежья он нашел замечательную вещь — золотую медаль Мельбурнской олимпиады. Медаль в безукоризненной сохранности; можно прочесть год: 1956 — страшная древность! Но много ли ценного сообщит ученому этот уникум? Меньше, чем хотелось бы! Да, он говорит о любопытном факте: всемирные состязания в Австралии были, оказывается, действительно в 1956 году. Но это и все. Редкую медаль могли хранить сто и больше лет. Кто же знает, когда и как попала она в землю и ее ли современниками являются остальные предметы, найденные с нею? Это совершенно неизвестно: медаль-то одна!
Иное дело, если будущий ученый наткнется вдруг на несколько братских могил времен первой мировой войны, на многочисленные серебряные крестики, скрытые в них. Дознавшись, что такие кресты (во время оно их звали «георгиевскими») были введены в начале XIX века, а упразднены революцией 1917 года, он сможет уверенно датировать по ним любую могилу, любой слой земли, где их много. Они относятся именно к тем дням, это можно утверждать решительно, так как крестов было много.
Вот почему, находя в земле цветные стеклышки браслетов, мы опознаем по ним XI—XII века. Раньше их не было. Позднее их место заняли другие красивые безделицы.
А как же, спросите вы, с X веком? У него разве нет такого же точного опознавательного признака? Есть, но здесь эту роль играет уже не браслет, а маленькая яркая бусинка. Тоже стеклянная. Она — старшая сестра браслета.
Еще ни щеголихи, ни (что, пожалуй, существенней) сами мастера не додумались
Ученые насчитывают больше двух десятков различных сортов древних стеклянных бус, да еще каждый сорт они делят на несколько разновидностей. Есть бусы шаровидные, бочонкообразные, сплющенные — «зонные», есть причудливые с выпуклыми глазками, цилиндрические, спиральные — каких только нет!.. А разные оттенки цвета?! А степень прозрачности и другие свойства стеклянной массы?! И все это можно использовать, составляя археологический календарь.
Вот «лимонки» — очень древние бусины из желтого непрозрачного стекла. Они и по форме похожи на маленькие лимончики — продолговатые, с двумя острыми шишечками на концах. Это «патриархи» стеклянного племени, старше их только такой же желтый рубленый бисер. Ими могла украшать гордую выю псковитянка Ольга, когда вещий Олег сватал ее «во Плескове» своему наследнику Игорю. Их носили жены древлян и полян, вятичей и радимичей. Но век их короток: одно X столетие — и конец; немного спустя появляются уже богатые бусы-бочоночки, то посеребренные, а то и позолоченные. Они все еще непрозрачны: настоящее стекло еще не умеют приготовлять.
Впрочем, одна-единственная бусинка-лимончик испытала, по-видимому, более сложную судьбу: она попалась на глаза археологам в кургане не X, а XIII века. И где? Под самым Ленинградом, возле города Пушкина... Как занесло ее сюда, как очутилась она тут, рядом с красивым тройным браслетом? Может быть, переходила четыре века от бабки к внучке, а может статься, уже была когда-то найдена так же в земле и хранилась, как удивительная древность и редкость. Что об этом гадать: этого она не расскажет.
В XIII веке бродячие купцы торговали по деревням уже совершенно прозрачными бусами — овальными и круглыми: они стали теперь совсем гладкими, и по стеклу нередко бежали спирали и волны сплошной красивой инкрустации. Можно вообразить, с каким восторгом любовались владелицы цепочками этих застывших разноцветных слезок... А еще некоторое время спустя они же с ума сходили уже по хитро закрученным винтовым бусинкам.
И вот странная, неожиданная вещь. Казалось бы, чем ближе к нам, тем больше должно становиться всевозможных бус, ведь с каждым годом их производство должно было совершенствоваться и расширяться: жизнь-то идет вперед. А что случилось на деле? На деле, начиная со слоев земли, относящихся к середине XIII века, число находимых бусинок вдруг резко падает. Только что они попадались на каждом шагу, а тут их становится все меньше и меньше. Можно подумать, древние прабабки наши внезапно разлюбили свои ожерелья. Но этого быть не может. Что же произошло?
Чтобы понять, в чем дело, стоит вернуться к браслетам. Как обстоит дело с ними? Совершенно так же. Вот какую табличку составили археологи, подсчитав число этих стеклышек по векам в одном только месте, в Новгороде.
Видите: число находимых браслетов быстро растет и в XII и в начале XIII века. Больше всего их на рубеже этих столетий; проходит несколько десятков лет, и их сразу становится куда меньше. Крутой перелом графика падает на середину двадцатых годов. А что это были за годы?