За шаг до ненависти
Шрифт:
– Мы не на равных, Федя.
Она опять пошла дальше, но он ее остановил, повернул к себе за плечо.
– И в чем неравенство?
– Если ты не понимаешь, объяснять бесполезно. Но думаю, что понимаешь. – Она повела плечом, столкнула его руку.
– Я не понимаю! – Он не дал ей идти дальше.
– Я не хочу, чтобы ты ухаживал за мной из жалости! – Ему показалось, что она сейчас заплачет. – Это унизительно! Не хочу!
– Да при чем здесь жалость! – Федору захотелось ее потрясти, чтобы перестала
– На судьбу. – Она грустно усмехнулась. – Считай, что нас развела судьба.
– Не буду я ничего считать! – Он взял ее за плечи и не дал вырваться. – Ты мне нужна! Ты мне необходима! И я буду к тебе приходить!
– Федя… – Она все-таки высвободилась. – Ну пожалуйста, не надо! Ты же жил без меня все эти годы.
– Я не жил, – честно и зло сказал Федор. – Я прозябал. А больше не хочу! Я буду к тебе приходить, и мне плевать, что ты об этом думаешь!
Она знала, он умеет быть упрямым.
Вера повернулась, медленно пошла в сторону деревни.
– У меня в ноге протез, – через несколько шагов тихо заговорила она. – Его не видно, но я-то знаю. Я инвалидка.
Он зло сжал губы.
– Нога иногда болит, иногда немеет. Тогда я начинаю хромать.
– Вер, перестань! – попросил он. – Ты мне нужна, и я от тебя не отстану! Заболит нога – вызовем врача.
Он потерял долгих четыре года и больше не собирался терять ни одной минуты.
До деревни они шли молча.
У калитки Федор не дал ей молча уйти, повернул к себе, провел рукой по щеке и наклонился к губам.
Вера быстро его отодвинула, но он успел вспомнить, какие мягкие и теплые у нее губы.
На обратном пути он задержался у обрыва. Все бетонные колышки были целы, никакая машина не могла столкнуть Илону.
Четыре года назад колышков не было.
Он недолго ждал Веру у леса, потом поехал ей навстречу. Здесь, на этом самом месте, стояла «Скорая», а Вера лежала на носилках.
Она была без сознания и очень бледная, и в первую секунду Федору показалось, что она мертвая.
– Отойди! – отодвинул его тогда участковый Иван. – Мешаешь!
Полицейская машина стояла поодаль, Федор не сразу ее заметил.
Дернулся и зазвонил телефон в кармане джинсов.
– Федя, мы собираемся, – сказала мама. – Поедешь с нами?
– Поеду, – решил Федор.
Завтра утром у него занятия. К ним еще предстояло подготовиться.
Сейчас было хуже, чем когда он решился получить задарма свои проценты.
Тогда опасность была конкретной и ясной. Сейчас Владислав не знал, откуда ждать удара, и это было ужасно.
Он, конечно, говорил себе правильные вещи. Даже если кто-то искал на даче те проклятые бумаги, скорее всего, он ничего не нашел. Не мог найти,
И вообще совсем не факт, что кто-то на даче был, бдительные соседи могли ошибиться.
Правильные рассуждения помогали слабо. Единственное, что он мог, это приказать себе не впадать в истерику. Но метался по квартире, как тигр в клетке.
Для начала следовало вычислить того, кто объяснил Илоне, что бумагами она держит Владислава за горло.
Илона позвонила ему тринадцатого, в понедельник. Накануне он ночевал у Инны, и та шутя пожаловалась, что ждет завтра неудачного дня.
Неудачным день оказался для Владислава.
Бывшая жена позвонила утром.
– Я хочу тебе кое-что показать, – проворковала она. – Уверяю, тебе будет интересно.
Что-то неприятное он почувствовал уже тогда.
– Покажи, – равнодушно согласился он.
– Спустись в пиццерию через час. Я подъеду.
Она отключилась.
К расположенной рядом с офисом пиццерии он подошел, злясь на себя, что идет у Илоны на поводу.
В эту пиццерию они иногда заходили, когда ее черт приносил к нему на работу. Кормили здесь неплохо.
Стоял ненормальный, жуткий для мая холод. Накануне даже шел снег. Владислав в легкой ветровке замерз, пока шагал к пиццерии.
Как ни странно, Илона уже сидела в зале. Он думал, что придется ее ждать, и собирался уйти, если она опоздает больше, чем на пятнадцать минут.
Бывшая жена весело помахала ему рукой, не дожидаясь, когда он сядет рядом, полезла в сумку и притянула ему лист бумаги, с интересом наблюдая за реакцией.
Он замер, посмотрев на текст и цифры.
Илона радостно улыбалась.
Владислав оттолкнул руку с принтерным листом и молча вышел.
Потом пожалел, что не стал с ней разговаривать и не выяснил, чего она хочет.
Впрочем, это он и без выяснений знал. Она хотела ему отомстить.
Он снова прошелся по квартире, остановился у окна.
Погода вернулась к норме. Во дворе шли по дорожке две пожилые соседки, ведя на поводках собачек. Соседки были одеты по-летнему.
Нужно позвонить бухгалтерше, решил Владислав.
От нее невозможно было скрыть то, что он тогда сделал. Бухгалтерша одна была в курсе.
Никаких вопросов она ему не задавала, но через пару недель после того, как составила липовый налоговый отчет, уволилась.
Это было кстати. Ему не пришлось ломать голову, как от нее отделаться.
Он достал телефон, посмотрел в контакты. Слава богу, ее номер сохранился.
– Слушаю! – Она отозвалась не сразу, он успел решить, что не ответит.
– Здравствуйте, Светлана Борисовна. – Он отошел от окна и зачем-то снова к нему вернулся. Соседок с собачками под окном уже не было. – Владислав Коптин.