За широкой улыбкой
Шрифт:
***
В дежурке, в холле - везде незнакомые лица. Да и оно понятно: за семь-то лет!
Но пропустили без лишних вопросов.
Ждал. Ведь ждал меня майор Фирсов.
Уже майор... как время бежит! А когда-то был таким же как и я: отважным капитаном с горячим сердцем.
Неуверенный стук в дверь.
– Да-да, входите.
Глубокий вдох - и дернуть
Беглый взгляд около - и отыскать своего друга у шкафчика: перебирал какие-то бумаги. А вот за столом сидел никто иной, как... Не сразу даже поверила своим глазам: дать невольно слабину - и оторопеть от ужаса.
– Проходи, чего стала?
– кинул мне удивленно Макс.
– У-у тебя... человек на приеме, - неуверенно, запнувшись, шепчу. Попытка сгладить неловкость и скрыть свою прореху. Глупо улыбаюсь, корча смущение.
– А, - колкий, косой взгляд на мужчину.
– Ничего, проходи.
Шумный вздох - и принять приглашение. Замерла рядом с Фирсовым.
На секунду позволить себе взглянуть на "свидетеля" встречи - игнорирует, взгляд около, полная расслабленность, будто и не признал меня.
Выдох. Нервно сглотнуть слюну да вновь обрушить взор на Макса:
– Что случилось? К чему такая официальность? Спешка?
Скривился. Схлопнул бумаги (что так усердно перелистывал). Прошелся к столу - со стуком бросил пачку.
Слегка помедлил, но еще немного - и находит силы сделать разворот. С опаской, робкий взгляд на меня:
– Ты присядь.
– Чего пугаешь?
– нервически смеюсь.
Прожевал эмоции. Нахмурился. Виновато опустил взгляд.
– Что случилось?
– не выдерживаю и уже грублю я.
– Тут такое дело...
– ЧТО?
– отчаянно рявкнула. Руки невольно сжались в кулаки, до боли стискивая ключи в ладони.
– Евсеев. Его выпускают на днях...
Мертвая, жуткая тишина.
Мир остановился.
Казалось, вместе затиханием слов, замерло и мое сердце.
Секунды, минуты, мгновения - потребовалось время, дабы смогла я найти силы издать звук:
– К... когда?
– с ужасом, заикаясь.
– Погоди, - вмиг нахмурилась, поморщилась я, задумавшись, - ему же еще три года сидеть! Как так?
Округлила очи и уставилась на него.
Скривился. Несмелые, неспешные шаги ближе - попытка обнять за плечи, вырываюсь, увиливаю.
– Как так, Макс?! КАК?!!
– едва уже не плача.
– Прости, там... за хорошее поведение и...
– Какое, на**й, ХОРОШЕЕ ПОВЕДЕНИЕ?!
– дико, гневно ору, отчаянно перебивая этот невероятный бред.
– Ну, а я что поделаю?!
– гаркает на меня в ответ.
Взгляды сцепились в эпической схватке...
Чувствую, как черная дыра, как истинный страх начинает мерзкой змеюкой вылезать из недр души и порабощать, уничтожать все живое внутри меня. Полная прострация. Мороз сковывает конечности, кровь замедляет ход. Вдохи делать все сложнее,
– Том, тебе плохо?
– испуганно заглядывает в лицо.
И снова морщусь, пытаюсь отвернуться, увильнуть, спрятаться - да не как. И некуда...
Больше некуда.
Везде теперь он. Везде Евсеев. Даже сейчас, кажется, я чувствую его дыхание своей кожей.
– Присядь, - невольно подчиняюсь дружескому напору.
А в голове - ад. Мысли просто закипают в черепушке, превращая оную в бесовский котёл.
– Когда?
– одно-единственное.
– Когда его выпускают?
Сконфужено, неуверенно пожимает плечами:
– Честно, не знаю. Я те бумаги видел так - мельком, и то... сугубо по одолжению. В общем...
Не договорил.
Да и так всё понятно. К чему слова? Когда и так всё ясно...
Невольно качаю головой. Тяжело сглатываю ком скопившейся слюны.
– Если точно узнаешь, скажешь?
– живо подрываюсь, вскакиваю, как черт из табакерки. Потерянный, бесцельный взгляд около.
– На связи...
– Давай ребят к дому приставлю?
Изумленно, сквозь туман, оборачиваюсь я:
– Шутишь, да?
– Нет, - на лице глубокая серьезность.
Морщусь от боли и невозможности думать ясно.
– Не поможет, - качаю головой, - сам знаешь. Да и... кто я теперь?
Шаг ближе - попытка схватить меня за руки, вырываюсь. Мерзко так, будто он во всем этом виноват.
Не уступает:
– Не чуди, найдем оправдания. Давай приставим?
Отступаю в сторону.
Вновь качаю головой:
– Нет. Благодарю, но нет. Я тебе позвоню...
Тотчас бросаюсь к двери и вырываюсь наружу, словно обезумевший преступник, так нежданно и болезненно теряющий драгоценную свободу...
***
(Ф и р с о в)
Раздраженно стираю ладонями с лица напряжение. Неспешный разворот - и невольно обрушиваю взгляд на Ерёмова... С*ка, как же я его ненавижу. Так и придушил бы сейчас... прямо здесь, без суда и следствия. Сколько разбоя, контрабанды, угонов, трупов на них. А посадить - не за что. Докажи! Докажи - а х** вам. Полная пустота. Даже Балашова не смогла дать показания...
И вот сейчас... сидит скалится, улыбается подонок.
Что, тварь, смешно, когда кому-то хе*ово? Да?
Замер я, руки в боки.
– Что смешного?
– жестко, с отвращением, из последних сил сдерживая матерные слова.
Хмыкнул тот и вдруг закачал головой:
– Менты - тоже люди, да?
Внезапно дверь резко распахнулась - и влетела в кабинет Тамара. Глаза бешенные, выпученные. Шумно, часто дышит. С лязгом захлопнула за собой полотно и рядом притиснулась спиной к стене. Не шевелится более, словно страшась выдать себя. Безумный, пустой, мечущийся, как птица в клетке, взгляд по сторонам...