За спиной
Шрифт:
Но это днем.
Ночью здесь было очень темно. Ей пришло в голову, что черное пальто, черное худи с надвинутым капюшоном и темно-серые брюки – не самый подходящий наряд для этой поездки. Тео выбрала такую одежду, потому что не хотела, чтобы ее заметили. И теперь понимала, что ее могут даже просто не увидеть. Единственный грузовик с усталым водилой за рулем – и она станет третьей по счету историей об ужасном ДТП.
Каждый раз, когда мимо проскакивала какая-нибудь легковушка, Тео с гулко колотящимся сердцем резко сворачивала на обочину. Все ждала, что кто-нибудь притормозит, окликнет ее, укажет на то, что ехать без света небезопасно. Но никто этого так и не сделал. И в самом деле: кто станет останавливаться, чтобы встретиться один на один с каким-то
После бессонной ночи поездка на велосипеде ранним холодным утром заняла у нее почти полтора часа, в результате чего Тео опоздала на автобус, на который планировала сесть. Следующий отправлялся только через сорок пять минут. Нервы у нее были уже на пределе. Ей всё казалось, что все вокруг смотрят на нее, гадая, кто она такая. А вдруг мимо проедет кто-нибудь из копов? И заметит девчонку-подростка, которой тут явно нечего делать? Заинтересуется, позвонит коллегам…
Велосипед она оставила в переулке, не заперев его на цепь и полагаясь на то, что мелкое ворье из Огасты позаботится о нем и заставит исчезнуть. А затем перешла дорогу и зашла в только что открывшийся «Старбакс». Ей требовалось что-нибудь горячее. И требовался кофеин.
Не сбросив с головы капюшон, Тео заказала у сонной бариста большой ванильный латте, подумав при этом, что эту девицу позже будет допрашивать полиция.
– Имя? – устало спросила та, приготовив фломастер, чтобы записать его на бумажном стакане.
Тео – Теодора Бриггс – была готова к этому вопросу. Даже до событий последнего месяца она частенько мечтала сменить имя. Ни «Теодора», ни даже уменьшительное «Тео» ей никогда не нравились… Пришло время начать все с нуля.
– Джемма, – ответила она. – Меня зовут Джемма.
Глава 2
– Мамочка…
Джемма резко открыла глаза и буквально через секунду уже сидела в постели – тело непроизвольно отреагировало на едва слышный зов. Сунув ноги в тапочки, она вышла из спальни.
– Мамочка…
– Уже иду, зайка, – негромко отозвалась Джемма, чтобы не разбудить Бенджамина.
Прошаркав по короткому коридорчику на втором этаже, она вошла в комнату Лукаса. Тот сидел на кровати, почесывая руку, – светлые волосы взъерошены, глаза сонные.
2
Хайленд-парк – «спальный» пригородный район Чикаго на самом берегу оз. Мичиган, типичный уголок «одноэтажной Америки».
– Чешется, – пробормотал он.
– Да, ничего страшного. Ложись, сейчас я намажу тебя лосьоном.
– Ладно.
Флакон с лосьоном для тела стоял на прикроватном столике. Джемма отвинтила крышку. Флакон был почти пуст. «Не забыть бы пополнить запасы…» Подхватив немного двумя пальцами, она привычными движениями намазала Лукасу руки. Стоило ей это сделать, как он принялся расчесывать живот. Джемма осторожно убрала его руку.
– Подожди секундочку, зайчик, хорошо?
Лукас сонно кивнул. Закончив наносить крем ему на руки, она принялась намазывать ему живот, затем ноги. Это был их ночной ритуал. Джемма уже к этому привыкла. Доктор Кауфман уверял ее, что атопический дерматит [3] ее сына, скорее всего, ослабнет или даже полностью сойдет на нет. Пока что никаких признаков этого не имелось. В последний раз, когда они были у Кауфмана, она практически кричала на него, говоря, что им нужно лечение получше, чем этот чертов лосьон. Неужели он не видит, как страдает ее сын? Чем больше Джемма повышала голос, тем более отстраненным выглядел Кауфман. Тон его стал покровительственным, претенциозным. Он использовал слово «статистически» как оружие, вновь и вновь обрушивая его ей на голову.
3
Атопический
Джемма сказала Бенджамину, что им нужно сменить врача.
Она обработала лосьоном шею и за ушами, затем перешла к лицу. Очень осторожно намазала его покрасневшие щеки, кончик носа, похожего на пуговку, лоб над длинными ресницами.
– Повернись-ка, – шепнула она.
Лукас послушно перевернулся на другой бок, уже наполовину засыпая, и Джемма задрала ему рубашку, чтобы нанести еще лосьона на спину. Затем провела пальцами ему по позвоночнику, зная по опыту, что это самый быстрый способ погрузить его в глубокий сон.
Ее взгляд метнулся к часам в виде кролика, стоящим на книжной полке. Половина шестого утра. Вот же гадство… Будь сейчас два или три часа ночи, можно было бы и самой попытаться заснуть. Но после пяти она обычно просто лежала в постели, с головой, полной роящихся в ней мыслей и тревог. Анализируя прошедший день и размышляя о дне грядущем, пытаясь найти новое, неиспробованное еще решение проблем Лукаса с кожей, припоминая неотложные дела и невыполненные обязанности.
Поэтому Джемма осталась рядом с Лукасом, поглаживая его по спине и с любовью глядя на его крошечное спящее личико. Бенджамин любил повторять, что дети такие милые… когда спят, ха-ха. А ведь и правда: Лукас выглядит просто очаровательно, когда спит – губы слегка надуты, грудь размеренно поднимается и опускается, все тельце мягкое и изящное, словно облачко. Но в то же время он милый и когда не спит – глаза искрятся любопытством, пронзительный голосок громко и неправильно произносит некогда слышанные сложные слова, прерываясь безудержным хихиканьем над какой-нибудь дурацкой шуточкой Бенджамина…
Наконец Джемма встала и выскользнула из комнаты. Зашла в туалет на первом этаже, чтобы звук спускаемой воды не разбудил Бенджамина или Лукаса. Села на унитаз, и ее взгляд упал на календарь, который Бенджамин повесил на дверь.
Боже, до чего же она ненавидела этот календарь!
Джемма неоднократно повторяла Бенджамину, что в ванных комнатах не должно быть ничего, что не имело бы отношения к их функциональному назначению. Он вообще понимает, сколько микробов витает в воздухе этой крошечной комнатки? Прилипло к ее поверхностям? Имеет ли он хотя бы отдаленное представление о том, что происходит с частицами воды, когда спускаешь ее в унитазе?
Это было предметом постоянных споров. И на данный момент ситуация такова: полотенца Лукаса и Джеммы с некоторых пор хранятся не в ванной комнате, а в спальнях, и приносят их в ванную только по мере надобности – когда принимают ванну или душ. А вот полотенце Бенджамина по-прежнему висит прямо тут, и Джемма изо всех сил старалась не думать об этом. Все три зубные щетки хранились в шкафчике в ванной, всегда плотно закрытом. Бенджамин пытался было возражать – он любил, чтобы его зубная щетка лежала в пределах досягаемости на раковине. Но Джемма совершенно ясно дала понять, что никогда больше не поцелует его, если он будет держать свою зубную щетку на открытом месте. Это стало ее чистой победой. И так далее и тому подобное: каждый предмет обсуждался, по каждому поводу велись споры, закатывались глаза, повышались голоса – устанавливались правила, которые иногда нарушались.
Бенджамину нравилось видеть календарь в ванной. Привычка, оставшаяся у него с детства. Джемма была решительно против. Поскольку, когда сидишь на унитазе, висящий перед носом календарь раздражает. Пришлось пойти на компромисс: календарь висел только в ванной комнате первого этажа, которую еще называли гостевой.
Это был один из тех ежемесячных календарей с жалкими потугами на юмор. На каждой странице было изображено какое-нибудь животное с прифотошопленными к нему всякими аксессуарами и дурацкой подписью. На странице этого месяца красовался задиристого вида петух в солнцезащитных очках. Подпись гласила: «И не надо меня боЯЙЦА». Что даже не имело никакого смысла. Петухи не несут яиц.