За стеной сна
Шрифт:
– Я понимаю твой вопрос, – говорил Илья. – Сон ведь такая вещь, где трудно понять реальность и настоящее бытие. И сдвинь в описании один лишь символ, как всё может повернуться совсем не тем боком. Начинаешь думать, а не сошёл ли с ума. Но ты держишься и даже формулируешь вопросы. Прямо, как Анна Николаевна, тётушка твоя, ведь она учила тебя.
Илья замолчал, отхлебнул чайку. Вадим нахмурился. Конечно, тётушка ему помогала немало, но чтобы учила быть следователем? В такие дела она, вроде бы, никогда не вмешивалась. И тут Вадим кое-что вспомнил. Один заметный сон был у него ещё тогда, когда даже школу не закончил и жил совсем не в Москве. Анна Николаевна
– Да, детали наш мозг должен видеть. Вы вот слышали об экспериментах доктора Павлова на собаках?
Илья кивнул:
– Конечно. Даже журналы выписываю кое-какие, читать такое всегда интересно.
Илья снова отхлебнул чайку. Медленно улыбнулся. Вадим почувствовал – их разговор переходит куда-то в новую область.
Глава 6
Вадим задумался. Поймал себя на мысли, что странным образом хочет рассказать еще практически незнакомому ему человеку то тайное и сокровенное, что давно томит его, не даёт спокойно спать, ворошит душу. Еще эта странная старуха с голубями, ставшими ему ненавистными. Одно к одному. Кажется, одно к одному…
Философ молчал, внимательно глядя на гостя холодными голубыми глазами.
– Вы же знаете, Илья, характер моей работы. Так вот, – полетел словно с горки Вадим. – В последнее время нас заставляют прибегать, говоря эвфемизмом, к неординарным методам воздействия.
– К пыткам? – быстро спросил Илья.
– Да, – кивнул следователь. – И иногда к очень жестоким. Всё зависит от того, кто к тебе попал. Если, допустим, женщина, то сложней. Не из-за какого-то гуманизма нашего, нет, они боль от природы выдерживают легче. Мужчин сломать можно очень быстро. Опытный следователь, только взглянув на «пациента», скажет, от какой меры воздействия тот даст нужные показания. На одного достаточно прикрикнуть, другого оставить без сна пару дней, а третьего приходится тяжко избивать, до слёз, до помутнения в глазах, до кровавой рвоты.
Вадим замолчал. В первый раз делился он сокровенным. Никому не рассказывал раньше о своих ночных бдениях. А вот Илье рассказал. Слишком близко тот коснулся его души и так точно расшифровал сны.
– Я знаю, что тебя мучит, Вадим, – наконец, промолвил философ. – Думаешь, как же так, мы самое передовое в мире государство, социалистическое, строим коммунизм. И сочетаем марксистско-ленинское учение с дикой средневековой жестокостью. Я имею в виду избиения ни в чем не повинных людей.
– Они во всех своих грехах, между прочим, признаются.
– Роют туннели в Японию или Англию? – прищурился Илья. – Так от боли, милый мой, и не в таком признаешься. Жестока она, Софья Власьевна, то бишь, власть советская, и спорить здесь не приходится. Вы думаете, я не знаю о вашей ситуации? У нас же каждый второй чекист, я уж по-простому вас называю, то самоубийством кончает, то с ума сходит. Это как водится. Отец-то далеко сидит, в крови особо не марается, а вот сынкам его ручками надо орудовать, в говне и мясе чужом ковыряться…
– Старуха эта, с голубями, во снах ко мне приходит, – пожаловался Вадим, как будто исповедовался, – в пот меня вгоняет. Вроде ничего особенного не вижу во сне,
– Если что-то не соответствует научной теории, это значит только то, что теорию надо менять, – усмехнулся философ.
Вадим похолодел. Незаметно для себя он поделился с совершенно посторонним, чужим человеком самыми сокровенными тайнами, и не только своими, а, можно сказать, государственными. То, что человек из органов должен держать язык за зубами, подразумевалось само собой, но, кроме того, было закреплено и соответствующими бумагами. Узнай кто, что он так разоткровенничался с доморощенным философом…
Он пристально взглянул на Илью. Во взгляде Вадима сверкнула злость и гнев, скорее не на слушателя, а на самого себя. На мгновение появилась мысль расправиться с неожиданным выведывателем чужих тайн.
Илья улыбнулся, успокаивающие поднял руки.
– Ну что за реакция. Как будто это уже я вас здесь допрашиваю. Чувствую, нам надо сделать перерыв. Выйдите на улицу, развейтесь. Глядишь и на работе вам что интересное предложат. А потом возвращайтесь дня через три-четыре, я вам кое-что любопытное покажу, напишу по вашим словам.
Вадим снова нахмурился. О каких таких словах шла речь, неужели признания обо всех этих допросах? Но вслух вопрос не прозвучал. Чувствуя себя нашкодившим мальчишкой, молодой следователь потупил взор и сказал:
– Хорошо, так и быть. Я тоже подумаю, может, тоже что-нибудь ещё напишу.
Однако заниматься литературой Вадиму не дали. Уже на следующий день майор Алдонин вызвал Рогова к себе.
– Говорят, ты у нас книжками увлекаешься?
Вопрос прозвучал неожиданно, словно проверялась подноготная следователя. Вадим напряженно выпрямился:
– Так и есть, товарищ майор. В меру сил занимаюсь самообразованием.
– Ну вот и отлично, – Алдонин, несмотря на строгий голос, оказался вдруг довольным. – Дело небольшое у нас тут образовалось. Занудное… И с этим твоим контриком, как его, Фёдором, что ли, связь какую-то имеет. Придётся тебе съездить в одно местечко за городом, где он оседал в последнее время, проверить там пару вещей.
Удивлённый Вадим не знал, что сказать. Алдонин же окончательно расслабился:
– Какие-то книги краденые были распроданы на черном рынке не так давно. И возникло подозрение, что твой Колпачков тоже мог кое-чем закупиться. Вот и поедешь в этот домик да посмотришь, глядишь, что и правда попадётся. Список краденых книг тебе выдадут. Ну что, литератор, – Алдонин посмотрел следователю прямо в глаза, – готов?
Вадима смутило такое обращение, но он постарался не показать виду, выпрямился и отчеканил:
– Так точно, товарищ майор!
Спустя сутки он ехал в старой тарантайке где-то за городом. Село называлось Покровка, добираться туда было часа четыре. Раздолбанная грунтовая дорога, густые леса вокруг, поющие птички да жужжащие насекомые – кипящая городская жизнь осталась где-то позади, словно её нигде и не было. Старый водитель не был больно разговорчивым, все бормотал больше себе под нос, в бороду что-то непонятное. Лишь на коротких остановках перекинулись они парой слов о рыбалке в местных краях. Неплохой карась здесь водился. А кое-где в тенистых заводях попадались и очень немаленькие налимы да сомы. Дед-водитель похвастался, что умеет доставать последних руками за жабры. Но проверять это времени не было – дорога ждала людей.