За Тихим Доном
Шрифт:
Блядь! Я так долго этого ждал, что мне страшно облажаться.
Сбрасываю майку и снова впиваюсь губами в Машины губы. Они терпкие, со вкусом алкоголя, и я их так хочу. Кусаю, посасываю, они опухают от моей любви.
Маша изгибается подо мной, громко стонет, чем заставляет мою кровь бежать по венам ещё быстрее. В голове только эти стоны и стук в висках. Никаких посторонних звуков. Всё внимание только этому телу, жаждущему меня.
Нежная кожа на шее и плечах покрыта поцелуями. Каждый миллиметр. Она цепляется
Тонкая хлопковая рубашка снята с нее, и я дергаю за завязки купальника, который скрывает от меня прелестную грудь. Руки касаются её, стараюсь не сжимать сильно, не быть грубым. Нежно, поглаживая большим пальцем окружность от края к центру. Набухшие соски торчат, приглашая мой рот втянуть их в себя.
— Шолохов...
Срывается со стоном, когда я слегка прикусываю один сосок.
— Нет... По имени...
— Рома...
Я ласкаю её грудь, а она совсем не пытается скрыть удовольствие. Отдаётся полностью. Такие стоны ни одна моя женщина не издавала.
– Боже, Машенька, ты с ума сводишь...
Её руки гладят мою грудь, спину, проникают под шорты, ногти впиваются в мой зад. Я издаю стон, смешанный с хрипом.
Потом она проникает в штаны спереди и проходится пальчиками по готовому к бою члену.
— А ты везде большой...
— Не сейчас, — вынимаю её руки и закидываю ей за голову. — Я ещё не везде тебя изучил.
Машины шорты сброшены, и она предстаёт передо мной во всей первозданной красоте. Я себе именно так её и представлял в своём больном воображении.
Целую губы, а пальцы проникают в неё. Горячая, влажная и готовая впустить меня.
Стоны становятся чаще, Клинская дышит через раз. Пиздец! Она сейчас кончит.
Чувствую, как часто сжимается её влагалище, зажимая мои пальцы, а ноги подрагивают. Вместо стона вырываются крики.
Охренеть! Я ещё ничего не сделал, а она уже всё.
Избавляюсь от штанов, не забыв прихватить из кармана презик. Пара манипуляций и защита на мне.
Маша начинает немного приходить в себя от полученного наслаждения, а я даю ей новую порцию. Вцепляется пальцами мне в голову, когда я ласкаю языком её соски.
— Рома... Пожалуйста...
Затыкаю рот поцелуем, когда вхожу в неё. Вижу её немой крик удовольствия в глазах. Закрывает их и отдается чувствам, как и я. Внутри такой жар, что я вот-вот сгорю нахрен к чертям. Пот просто стекает с меня ручьём. Мы оба мокрые от нашей страсти, так близки, что слипаемся. Минута и Маша начинает снова дрожать в моих руках.
Остановка, ей нужно выдохнуть.
— Нет... Не останавливайся...
Я двигаюсь то, ускоряясь, то замедляясь. А она раз за разом испытывает оргазм.
Жарко... Очень жарко... Я сейчас взорвусь. Врезаюсь пальцами в её ягодицы и не жалея её получаю свой финал. Грубо, жёстко, но ей нравится.
— Маша, ты реально автомат... — только и могу вымолвить, задыхаясь от бешеного темпа.
Скатываюсь и ложусь рядом, втягивая тяжело воздух. Он с трудом идёт в легкие, царапая глотку. Маша прижимается ко мне и закидывает одну ногу мне на бедро.
— Ты ненормальный, Шолохов, но лучший...
Охреневаю от таких слов и испытываю гордость. Такого мне ещё никто не говорил.
— Дай мне пять минут отдышаться, и я тебе ещё не такое покажу.
Тихо хихикает и утыкается носом мне в плечо, поглаживая пальчиком по рёбрам.
Мне кажется я сейчас самый счастливый человек на свете. И не, потому что у меня был секс, а потому что я понимаю, что всё не напрасно. Два года сжигающей изнутри любви не прошли напрасно. Она МОЯ... И хрен я теперь её отпущу от себя.
Мне насрать на какие-то там условности. Что нельзя строить отношения между преподавателями и студентами. Вертел я ваши правила!
— О чем ты думаешь? — приподымается на локте и мажет пальцем мне по кончику носа.
— Думаю, какая поза у тебя любимая? Хочу доставить максимум удовольствия, — подшучиваю.
— Собачки, — шепчет мне на ухо.
— Оу...
Моя память возвращается в прошлое, в день, когда я украл её в первый раз. Там тоже был разговор про каких-то собак.
Глава 21
Стою и смотрю через лобовуху, как Машу целует какой-то утырок. Нет, не так. Стою и смотрю, как МОЮ Машеньку целует какой-то конченный утырок.
Внутри такой вулкан разрывается, что перед глазами кровавые мальчики пляшут. Чьи-то грязные руки позволяют себе притрагиваться к ней.
Убью!
Наваливаюсь на капот и с силой качаю машину.
Парочка разлипла, а Клинская, увидев меня, отпрянула в сторону от бессмертного и врезалась взглядом в меня, широко открыв глаза. В них испуг. Не волнуйся, тебя не трону, а вот ухажёра твоего порву.
— Кто это? Ты его знаешь? — смотрит на меня Матвей, а потом бросает косой взгляд на неадеквата у машины.
— Знаю... И лучше с ним не связываться...
— Бывший?
— Нет, просто прохода не даёт.
— Понятно. Поклонник... — произносит с долей раздражения. — Маша, хочешь, поговорю с ним?
— Ты? Даже не вздумай! Он больной на всю голову. Посмотри на него?
Шолохов похож на зверя, который рвёт и мечет в клетке, готовый в любой момент прыгнуть на жертву. Глаза горят нездоровым блеском, а лицо перекосило от бешенства. Его вид вызывает ужас. У меня спину сковывает льдом.