За тихой и темной рекой

Рем Станислав

Что, однако, никак не повлияло на настроение Белого.

— Ваше высокопревосходительство, разрешите мне задать вам, и господину полицмейстеру несколько вопросов?

— Ваше право, господин советник.

— Скажите, Алексей Дмитриевич, когда прибудут в город основные силы?

Баленский тронул ус, чуть распушил его, после чего ответил:

— А они уже под городом. Ждут приказа о наступлении.

— Значит, вывода войск из города не было?

— Как это не было? — усмехнулся губернатор. — Все полки отправлены, согласно предписанию, в Приморье. Ну а какие полки стоят сейчас под Благовещенском, думаю, вам знать надобности нет. В крайнем случае сможете всю дополнительную информацию получить в Генеральном штабе. — Белый сидел в двух шагах от губернатора, и тому не составило

труда слегка нагнувшись, похлопать молодого человека по руке, покоящейся на ручке кресла. — Признаться, Олег Владимирович, я думал, вас прислали ко мне именно по данной причине. Это несколько обидело. Никак не мог ожидать, что мне выкажут недоверие. И представьте моё удивление, когда я узнал об истинной причине вашего появления в нашем городе.

— Из ваших слов я понимаю, последние события были спланированы ещё…

— Да, батенька мой, — Алексей Дмитриевич утвердительно кивнул головой. — Именно. И не здесь. Там! — палец губернатора взлетел вверх. — Поймите, мой юный друг, ситуация, которая сложилась на границе между Россией и Китаем, более таковой оставаться не могла.

Алексей Дмитриевич кряхтя прошёл к книжному шкафу, открыл стеклянные створки, извлёк небольшой томик в кожаном переплёте.

— Вот, — губернатор вернулся на место и раскрыл книгу. — Послушайте. — Алексей Дмитриевич перелистал несколько страниц, нашёл нужную и громко с расстановкой прочёл следующее: — «Находящихся на левом берегу реки Амура от реки Зеи на юг, до деревни Хормолдзинь, маньчжурских жителей оставить вечно на прежних местах их жительства, под ведением Маньчжурского правительства с тем, чтобы русские жители обид и притеснений им не делали». Айгуньский договор. — Книга захлопнулась. — Более двадцати поселений после подписания сей бумаги вот уже сорок лет проживает на наших территориях, но при этом сохраняет подданство Цинской империи. А это, ни много ни мало, почти двадцать тысяч человек! А может, и более… Мы Амурскую «колесуху» с трудом смогли провести, потому как она затрагивала их земли. Ну, с горем пополам уладили. А как быть далее? Постоянно конфликтовать? Оспаривать, отстаивать каждый свой шаг? Каждый аршин? Каждую пядь земли? Каждое своё действие? И ждать крупного конфликта? А ведь мы собираемся проводить по тем землям железную дорогу. Вот так-то, батенька мой. А потому, вы, как человек государственный, думаю, правильно оценили эти действия.

— Вы воспользовались восстанием «боксёров»… — высказался Белый.

— Совершенно верно, — Алексей Дмитриевич кивнул в сторону полицмейстера. — Как только поступило первое сообщение о том, что они скапливаются на противоположном берегу, мы поняли — судьба предоставила нам шанс. Единственный! Который более может не появиться. И мы им воспользовались.

— Ну, — выдохнул Белый. — Далее мне всё ясно. Вы специально отправили свои части в Приморье. Тем самым, создав для «боксеров» соблазнительную ситуацию. И они ею воспользовались. Теперь пред всем миром вы чисты.

— Россия чиста, Олег Владимирович! Россия! Аки младенец! — добавил губернатор. — И прошу заметить: всё мировое сообщество стоит на российской стороне, потому как наши действия есть только ответ на противозаконные поползновения Китая.

— Что ж, логично, — Белый достал трубку. — А что с картой — её появление на противоположной стороне тоже входило в часть плана?

Алексей Дмитриевич кивнул полицмейстеру, и в ответ заговорил Киселёв:

— Тут мы и сами не знаем. Конечно, мы предполагали, что утечка информации может быть. Даже наверняка будет. Мало ли кто из жителей Китайского переулка? Но чтобы так детально, подробно — мы не ожидали.

Белый набил трубку табаком, но прикуривать не торопился.

— Алексей Дмитриевич, Владимир Сергеевич, скажите, в последнее время вы отлучались из Благовещенска? В Китай? Или Приморье?

— Нет, — отрицательно ответил за обоих губернатор.

— А как проходили переговоры по передислокации войск?

— Посредством телеграфа и посыльных.

— То есть вы оба всё время находились в городе?

— Совершенно верно. А что, это имеет дело к вашей инспекции?

— Самое непосредственное, —

Олег Владимирович теперь закурил. — Оба хутора, и ближний, что возле переправы, и дальний, были уничтожены неслучайно. Кто-то, личности пока мне не известны, так же, как и вы, воспользовался ситуацией с ихэтуанями и перевёз в Россию через один из вы-шеназвазанных населённых пунктов, перед тем ликвидировав полностью местное население, большую партию контрабанды.

— В чём она заключалась? — тут же поинтересовался Киселёв.

— Выяснили только, что неизвестный груз отвезли по «колесухе» на восьми подводах. Может, на десяти… — пожал плечами советник.

— Что, если догнать? — высказал мысль полицмейстер.

— Поздно, — отрицательно покачал головой Белый. — Прошло двое суток. Думаю, груз уже на месте.

— Так, — протянул губернатор. — А карта?

— Вполне возможно, она никакого отношения к контрабанде не имеет. Хотя я бы не стал ничего исключать. Но решающей роли во всём она не играет точно.

— И как вы видите всю картину… в целом? — поинтересовался генерал-губернатор.

Белый слегка тряхнул головой, словно прогоняя сон, и принялся высказываться:

— Скорее всего, карту передал Индуров. Почему японцы торопились, мне предположить трудно. Но схема обороны Благовещенска им была крайне необходима. Доставить в город к прибытию артиллерийского полка своего агента они не успели и воспользовались услугами господина штабс-капитана. Он собирался жениться на госпоже Мичуриной. Вполне возможно, имел место шантаж, который мог расстроить свадьбу. К примеру, некто знал про интимные отношения штабс-капитана с прислугой купца Бубнова — Катькой Ивановой. Суть не в этом. Главное, что схему Индуров передал через китайца в апрельский приезд в Марковскую.

— А убийство Бубнова?

— Думаю, виной роковая случайность. Индуров и японец встречались, скорей всего, в цирюльне. И в тот момент является туда купец Бубнов, становясь невольным свидетелем их разговора. Индуров японским не владеет, а потому сообщники общались на русском языке. Бубнов, ясное дело, слышал всё. Это и решило его судьбу. Ну а дальше и так понятно. Иванову же штабс-капитан убивает потому, что она для него становится не просто обузой, а самым главным свидетелем обвинения. Попытку уйти на противоположный берег Юрий Валентинович не делает, поскольку нечего там без денег и связей делать. Как человек неглупый, Индуров заранее готовит себе «лежбище» в Благовещенске, прекрасно понимая, что ему, ни пешему, ни конному, далеко не улизнуть. Нужно некоторое время пересидеть в городе, и только обстановка слегка успокоится, он сможет дать стрекача. Так что, господа, пока город находится на осадном положении и его границы тщательно охраняются, нам следует как можно скорее найти Индурова, и тогда моя миссия будет выполнена.

— А контрабанда? — напомнил Алексей Дмитриевич.

— Сие не по моей части, — улыбнулся Белый. — То к Владимиру Сергеевичу.

— Что ж, — губернатор улыбнулся. — Поздравляю. Жаль, конечно, что с такими последствиями проходило ваше расследование, но… — губернатор развёл руками.

— Я бы хотел более детально ознакомиться с результатами вашей поездки за Зею, — вставил реплику губернский полицмейстер. — Если вы не против, часа через два. Мне ещё нужно задержаться у господина губернатора.

Белый встал:

— Разрешите идти?

Баленский тоже поднялся, и, подойдя к молодому человеку, тронул его за рукав измятого кителя:

— По возвращении в столицу буду крайне рад, если вы, Олег Владимирович, порадуете нас своим визитом. Не знаю, право, когда это случится, но помните: двери моего дома всегда для вас открыты.

Полина Кирилловна сама принялась передвигать мебель. То, что было не под силу, шкаф и комод, заставила перенести слугу. Но кровать сдвинула сама, переместив её от одной стены комнаты к другой, тем самым оголив ту, за которой находились апартаменты господина Белого. Гостиничный дворник Васька, шморгая носом, молча наблюдал за тем, как, стройная фигурка хозяйки мечется по комнате. Наконец, внимательно осмотрев результаты своих трудов, Полина Кирилловна упала на стул и кивнула в сторону стены, что соседствовала с двести двадцать шестым номером: