За тихой и темной рекой
Шрифт:
— Никак нет, господин полковник.
— Вот и слава богу! В такой обстановке нам только его не хватало. Анисим Ильич намеревался поделиться своими подозрениями по поводу приезжего, но передумал. Бес его знает, как далее повернётся. А ежели столичный чиновник выполняет чьё-то распоряжение свыше? А его с потрохами сдать Киселёву? Прощай тогда всякая надежда на возвращение в столицу. Полковник не лыком шит. Поди, тоже мечтает о возвращении в Петербург. Вот и приглядывается ко всем действиям Белого. Деньги-то уже приготовлены. Чай, не только с Бубновым финансовые
Двухмачтовый, колёсный пароход «Селенга» стоял у городской пристани. Первым в грязь спрыгнул Кнутов. Его примеру последовал губернский полицмейстер. Возле трапа собралась изрядная толпа пассажиров и зевак, которые со страхом и удивлением слушали рассказы о происшествии на судне буквально несколько часов назад.
— Кнутов! — Киселёв даже не посмотрел на следователя, знал: и так всё слышит. — Свидетелей на судно! Посторонних выпроводить к чёртовой матери, чтобы не мешали! Медики прибыли? — вопрос был для вахтенного у сходней, по коим полицмейстер поднялся на корабль.
— Так точно! — испуганно вскрикнул молоденький матрос, вытянувшись перед грозным начальством. И добавил: — С ними и наш судовой дохтур.
— Где убитые?
— На баке, ваше высокоблагородие!
— Где?
Матрос понял, что попал впросак и тут же предложил:
— Разрешите проводить? — и первым пошёл вдоль кормы судна.
Киселёв и запыхавшийся Кнутов, которому с помощью увещеваний и жестов удалось разогнать толпу, последовали за ним.
Тела убиенных лежали на палубе, завёрнутые в грязную холстину. Анисим Ильич наклонился и откинул тяжёлую, успевшую пропитаться кровью ткань. Их было двое: мужчина средних лет в военном мундире и молодая женщина лет двадцати пяти. Анисим Ильич вгляделся в лицо мужчины:
— Виктор Николаевич Хрулёв.
— Сам вижу. — Киселёв перекрестился. — Так вот какая смерть была уготована нашему пограничному комиссару. Пулевые ранения…
— Три. Все в грудь. — Сыщик распрямился и, оглядевшись по сторонам, подошёл к забрызганной кровью переборке палубной надстройки. — Видимо, Хрулёв стоял здесь. С первым выстрелом тело прижало к стенке корабля. Две других пули достали его тут же.
Кнутов показал на тёмно-бурые пятна на белой окраске корабля. Владимир Сергеевич к тому времени самостоятельно осмотрел труп пограничного комиссара и перешел к обследованию женщины:
— Один выстрел. В грудь. Прямо в сердце.
За спиной послышались шаги, и перед следователями явился капитан «Селенги»:
— Разрешите представиться. Иванов Никодим Лукич.
Киселёв снизу вверх глянул на низкорослого крепыша капитана, вытер платком руку, однако капитану не подал, а произнёс:
— Как вышло, что судно смогла достать винтовочная пуля?
— Фарватер реки в том месте проходит вблизи китайского берега. Судя по всему, нас ждали.
— Что значит: судя по всему? Вы что, не знаете, ждали вас, или нет?
— Простите. Ждали.
— Вы всегда плаваете этим маршрутом?
— Мы не плаваем, а ходим, — капитану явно не нравилась манера ведения допроса. Но не отвечать
— А что, нельзя ходить как-то иначе? — раздражения Киселёв не скрывал.
Капитан тоже нервно повёл плечами:
— Фарватер, к вашему сведению, это самое глубокое место реки, по которому судно может пройти. К сожалению, другого фарватера Амур не имеет. Если я поведу судно иным курсом, то и на мель угодить недолго.
Киселёв покосился на помощника и выругался сквозь зубы: второй раз за день так опростоволоситься перед Кнутовым! Отправить его, что ли, в управу?
— Выстрелов было много?
— Да вроде нет, — ответил капитан и тут же добавил: — За шумом машины разве услышишь? А в переборке двенадцать пулевых отверстий.
Анисим Ильич, не вслушиваясь в диалог, достал из кармана складной нож, с помощью которого вынул одну из застрявших в деревянной обшивке пуль.
— Господин полковник, — сыщик извинился перед капитаном судна, отзывая полицмейстера в сторонку. — Стреляли из английского карабина. — Анисим Ильич развернул ладонь и показал пулю. — Похоже, кто-то вооружил китайцев основательно.
В это время Иванов тронул Владимира Сергеевича за рукав.
— Ну что ещё? — раздражение к капитану у Киселева перерастало в ярость.
Никодим Лукич решил не реагировать на тон:
— Следом за нами идёт «Михаил». И предупредить его нет никакой возможности.
Полицмейстер почувствовал, как голову в висках схватило невидимым обручем.
— А если на лодке? — попробовал сквозь боль поразмыслить Киселёв. — От Зазейской…
Капитан отрицательно покачал головой:
— Я думал. Не успеем.
Киселёв долго смотрел на противоположный берег.
— Господин полковник, — тихо обратился Анисим Ильич к начальству.
— Что?
— Я перед тем как подняться на корабль, опросил таможню. Сегодня ни одной джонки не было. Странновато.
— Вы это к чему? — Киселёв никак не мог сообразить, что хочет сказать следователь.
— Да к тому, что драка на Китайке, обстрел «Селенги», ни одного ходи с утра… И всё за один день. Странно.
— Простое стечение обстоятельств.
— А если не стечение? Вы же сами как-то говорили, что на той стороне тьма хунхузов. Что, мол, неспроста всё это. А вдруг они на нас нападение замышляют?
— Что за бред вы несёте? — Киселёв тоже старался не повышать голос. — Это ж каким нужно быть безголовым, чтобы тягаться с Петербургом? Вы тут панику мне не наводите. А ваших китайцев к чёртой матери! — полицмейстер перешёл на шипение. — Вам что, заняться более нечем? Тела отправьте в морг. Допросите свидетелей. Доктор с персоналом пусть останутся здесь, на пристани. Мало ли что. А я к губернатору. — Полицмейстер поморщился от нового приступа боли. Она слегка отрезвила. Владимир Сергеевич ещё с минуту подождал, пока не отпустило совсем, и уже спокойным голосом добавил: — Простите, Анисим Ильич. Вы правы. Сегодня же проведите повторный допрос китайцев. Действительно, слишком много странного. Может, хоть они свет прольют на эту бузу.