За тридевять земель
Шрифт:
— Нет, — хрипло прошептал он и дернулся.
Оттолкнув ее, не обращая внимания на то, что у нее могли быть повреждения после столкновения с тележкой, он вскочил на ноги и быстро ушел.
Глава седьмая
Оставшись лежать на полу больничного коридора, Абби смотрела, как Сэм уходит.
— Уж по крайней мере он мог бы помочь вам встать. — (Повернув голову, она уставилась на медсестру, склонившуюся над ней.) — С вами все в порядке?
«Нет», — хотела сказать
— Да, — сказала она.
Она ухватилась за протянутую ей руку и попыталась подняться на ноги, но тут же острая боль пронзила ее, и она снова рухнула на пол.
— Где болит? — встревожилась медсестра.
— Лодыжка, — простонала Абби. — Подвернулась, наверное, когда я упала.
— Или сломалась, — мрачно констатировала сестра. — И, если я когда-нибудь поймаю этих двух маленьких монстров, убью их, — добавила она. — Не двигайтесь и не трогайте ногу, — приказала она, убирая руки Абби от поврежденной лодыжки. — Я пойду распоряжусь насчет кресла-каталки.
Послушавшись, что было, конечно, разумнее, чем возражать, Абби прислонилась к стене. Полными слез глазами она смотрела в ту сторону, куда ушел Сэм.
Откуда этот шок? — спросила она себя. Ты же давно это знала. Ты хотела, чтобы он целовал тебя, обнимал.Яростно смахнув со щек слезы, она закрыла глаза.
Прокручивая все произошедшее в памяти, она словно ощущала ткань его рубашки под пальцами, его дыхание на своей щеке… Открыв глаза, она уставилась на маленькую девочку, наклонившуюся к ней.
— Ты упала? — спросила та с любопытством.
— Да, — попыталась улыбнуться Абби; взглянув вокруг в поисках взрослого, с кем могла быть девочка, она спросила: — Ты здесь одна?
— Нет, — ответила девочка. — Мама там, — она махнула рукой.
— Тогда тебе лучше пойти к маме. Она может волноваться.
— Хорошо, — выпрямившись, девочка ушла.
Когда она исчезла за поворотом коридора, Абби услышала ее возглас: «Мама, там леди сидит на полу». Она не разобрала, что ответила мама.
Снова закрыв глаза, Абби подумала о поцелуе. Нет, это не было поцелуем. Только легкое прикосновение губ. И он ушел.
Ее лодыжка горела. Но на перелом это не было похоже. Как ты справишься со всем этим, Абби? — спросила она себя отчаянно. Правда, она всегда как-то со всем справлялась. Всегда была самостоятельной и сильной. В ее двадцать восемь лет у нее уже был значительный опыт травматизма: сломанная рука, пальцы, расшибленные коленки, разбитый лоб, аппендицит, однажды она даже чуть не утонула. Дважды у нее было отравление, один раз сотрясение мозга, теперь — вывихнутая лодыжка, еще — несчастная любовная история и разбитое сердце.
Разумеется, этот список не включал того, что не относилось к ней лично. Например, она нечаянно сломала руку сестре, когда они играли еще детьми, разбила не одну мамину вазу, испортила газонокосилку, поцарапала
Поток ее мыслей был прерван двумя санитарами и медсестрой, подошедшими к ней.
Они подняли ее и усадили в кресло-каталку.
Двумя часами позже с забинтованной лодыжкой, балансируя на костылях, одолженных больницей, Абби медленно ковыляла к выходу. Она собиралась взять такси. Конечно, она не могла вести машину. И вдруг увидела Сэма. Он стоял около ее машины и озирался по сторонам. Волновался? — предположила она. Беспокоился о ней? Или просто злился, что она еще не уехала? Какие еще неприятности она ему доставит?
Никаких — вот единственный ответ. На то, чтобы доставлять неприятности, нужны силы. А их у нее не осталось.
Наблюдая за ним, пока он ее не заметил, она почувствовала, что он ей неприятен. Когда они впервые встретились, она нашла его высокомерным, раздражающим и подозрительным. Слишком высоким, слишком худощавым, совсем не таким мужчиной, которые ей обычно нравились. Ей всегда нравились элегантные, вежливые, хорошо воспитанные мужчины. Но ведь они нравились не ей, Абби, а той женщине, которую она изображала.
А он… Он был в ярости из-за того, что она его поцеловала. Почему?
Он неожиданно повернулся и увидел ее.
— Я искал тебя, — сказал он тихо. — Твоя машина все еще здесь, но тебя не было у Деллы.
— Не было, — согласилась она, избегая смотреть на него. — Она не сломана, — добавила она.
— Хорошо.
— Только вывих. Бинты можно снять через несколько дней.
— Да, извини.
— Это не твоя вина.
Она не знала, что он имеет в виду, когда извиняется. Но это не имело значения.
— Ты, наверно, голодна.
— Не особенно.
— Тебе надо поесть.
— Да.
Может, поэтому у нее кружилась голова? От голода? И еще она ощущала слабость. Или, может, солнце светило слишком ярко. Много причин.
— Где ключи от машины?
Неуклюже опираясь на костыли, она вынула ключи из сумки и протянула ему. Открыв пассажирскую дверь, он помог ей сесть. Не дотрагиваясь. Очень осторожно. Положив костыли сзади, сел рядом.
— Ты еще не видела по-настоящему Гибралтара, не так ли?
— Не видела.
— Что ты знаешь о нем? — спросил он, заводя машину.
— Не много, только что здесь есть обезьяны, красные телефонные будки и старые добрые английские полицейские.
— Да, маленький кусочек Англии. Здесь около шестидесяти обезьян. И по легенде они прибыли из Марокко по туннелю под землей. — (Она улыбнулась). — Вопрос о принадлежности Гибралтара Великобритании поднимается ежегодно. Испания требует пересмотра границ. Английское правительство только улыбается и говорит: «Извините». Здесь живут генуэзцы, еще есть мальтийцы, испанцы, индийцы и марокканцы. И все такие же англичане, как Биг-Бен. Английский — официальный язык, хотя большинство населения двуязычное.