За тридевять земель
Шрифт:
— А ты?
— Я тоже. Слева напоминание о войне. — (Взглянув, она кивнула.) — Во время обеих мировых войн мы обеспечивали безопасность гавани, где союзники могли ремонтировать корабли и держать склады с оружием. Аэропорт был построен во время Второй мировой войны, что означало исчезновение футбольных и крикетных площадок.
Абби знала, что он говорит только для того, чтобы говорить. Говорит то, что приходит в голову, чтобы избежать разговора о том, что произошло в больнице. Может, оно и к лучшему.
— Тебе,
Она кивнула и перевела взгляд на залитое солнцем Средиземное море. Все скалы здесь, казалось, состояли из известняка. Не то чтобы известняк ее очень уж интересовал, но это был повод для разговора.
— Раскопки известняка?
— Его использовали для очистки воды.
— Использовали?
— Да, сейчас есть более современные способы очистки.
Он продолжил объяснение системы водоочистных сооружений в Гибралтаре.
Час спустя он остановил машину рядом с канатной дорогой.
— Здесь есть маленькое кафе, совсем недалеко.
— Я не могу.
— Там есть терраса с прекрасным видом, — быстро добавил он. — Я знаю, что ты не ходишь в рестораны, но подумал, что…
— Хорошо, — прервала она. — На террасе, должно быть, приятно.
Она подумала, что в кафе ей будет легче находиться, чем в машине наедине с ним. Сэм вылез из машины, достал костыли и, открыв дверь, протянул их ей. Он был очень напряжен.
— Здесь ступеньки.
— Я справлюсь, — тихо ответила она.
Ковыляя позади него, она поднялась по деревянным ступенькам на террасу и села под широкий зонтик. Ничего не было сказано о том, где она будет обитать, пока ее лодыжка не заживет. Ни слова не было сказано о произошедшем в коридоре больницы. Почему он был в ярости?
Улыбающаяся женщина поприветствовала Сэма, посочувствовала Абби по поводу лодыжки и протянула им меню.
Сэм даже не открыл свое меню, просто заказал бургер и салат.
— Лучший в городе, — объяснил он Абби.
— Тогда мне то же самое.
— Что вы будете пить? — поинтересовалась официантка.
— Кофе с молоком и воду.
Она не спросила Сэма — наверное, знала, что он обычно пьет.
Когда она ушла, возникла пауза.
— Ты пила что-нибудь холодное по дороге сюда?
— Извини?
— Я думаю о том, что случилось с твоим желудком. Туристы всегда пьют много холодных напитков из-за жары. А это вредно.
— О,
— Конечно, если ты не ела в ресторане…
— Да, скорее всего, ты прав.
Снова повисло молчание. И чтоб хоть как-то нарушить его, Абби выпалила:
— Ты, наверное, знаешь многих здесь. Территория-то такая маленькая.
— Да.
— И мне кажется… — оборвав фразу, она вдруг поняла, что должна сказать что-то другое, что занимает ее мысли. — Откуда такая ярость, Сэм?
Наблюдая за маленьким голубым вагончиком на канатной дороге, она ждала ответа.
— Ярость? — переспросил он.
— Да, в больнице, когда я поцеловала тебя.
— Я не был в ярости.
Повернувшись к нему, она спросила:
— Тогда что это было? Злость?
— Тебе лучше оставаться у меня в квартире, пока ты не поправишься. Я перееду на время к Грегу.
— Спасибо.
Принесли еду. Они ели молча, погруженные в свои мысли.
Когда тарелки унесли и подали кофе, Абби медленно начала размешивать сахар.
— Почему тебе нравится раздражать людей? — внезапно спросил он. Казалось, ему действительно было интересно. — Ты сказала, что специально тренировала свою равнодушно-загадочную улыбку. Зачем?
Улыбнувшись, она пробормотала:
— О, я злилась, что-то раздражало меня. Я была подростком.
— Подростки обычно именно такие, — сухо прокомментировал он.
— Да, но я была особенной. Я пытаюсь вернуться к той прежней Абби, которой я была раньше. Но я не помню, какой была, с тех пор как встретила тебя. Ты показал, чего мне не хватает. Хотя нет, встреча с тобой только подтолкнула меня к осознанию того, что я давно уже чувствовала. Я разорвала помолвку. Я глаз не спускала с незнакомца.
— Я договорился о визите.
— Знаю. — Вспомнив, что собиралась спросить у него, она воспользовалась возможностью. — Ты говорил с моим отцом лично, назначая встречу, или только переписывался с ним?
— Это имеет значение?
— Не знаю, — сказала она.
Он пожал плечами.
— Я писал ему.
— Как Сэм Тернер?
— Да.
— Потому что он знал имя «Натан Табинер»?
Он не ответил. Вместо этого он спросил, почему она хочет снова стать такой, какой была когда-то.
— Ммм… Мама тяжело переживала смерть папы и не хотела видеть в доме незнакомцев. И не хотела оставлять тебя в доме одного.
— Она думала, что я украду столовое серебро.
— Что-то вроде того.
Конечно, ничего подобного. Абби даже не была уверена, что у них есть серебро. Но сейчас такое время, когда нужно быть осторожным, особенно если не знаешь человека.
— У меня недельный отпуск, — продолжила она. — Но мое решение вернуться немного поколебалось.
— Вернуться куда?