За все в ответе

Гельман Александр

Черников чуть заметно поморщился.

Он как-то просидел одну ночь над чертежами и утром преподнес тресту тринадцать тысяч рублей чистой прибыли! А вот (показывает на Фроловского) сидит главный диспетчер, Григорий Иванович Фроловский. (Фроловскому.) Проснись, Гриша, я о тебе! (Потапову.) Мы с ним четырнадцать лет неразлучны, стройка за стройкой… Так вот он раньше всех приходит на работу и позже всех уходит с работы. А когда он наконец появляется в своей

квартире — за ним следом телефонные звонки! Как рой пчел!.. Я к чему это говорю? Не все зависит от нас. Конечно, вам до этого дела нет, вы пришли работать и хотите работать. (Всем.) Между прочим, должен вам сказать, товарищи, что простои — это прямое нарушение Конституции! Он (показывает на Толю) согласно Конституции обязан и имеет право в течение полных восьми часов работать, то есть в течение полных восьми часов зарабатывать! (Потапову.) И вы правильно делаете, что ставите вопрос жестко. Чем жестче вы будете ставить вопросы, тем лучше будут у нас мозги крутиться!..

В это время раздается треск селектора. Соломахин нажимает на клавишу.

Г о л о с п о с е л е к т о р у. Лев Алексеевич! Управляющий не у вас случайно?

Б а т а р ц е в (подходит к селектору). Я слушаю.

Г о л о с п о с е л е к т о р у. Здравствуйте, это Стекольникова докладывает! Комиссию встретили, выезжаем на приемку жилья!

Б а т а р ц е в. Без меня справитесь?

Г о л о с п о с е л е к т о р у. Да постараемся, Павел Емельянович, но вы же знаете — один корпус у нас под большим вопросом…

Б а т а р ц е в. Екатерина Николаевна, я хочу, чтобы вы помнили одно — в ваших руках квартальный план треста. Так что поработайте, поработайте с комиссией, раз не сумели вовремя поработать на площадке. Все! (Выключает селектор. Всем.) Ну что, товарищи, давайте закругляться?

С о л о м а х и н. Павел Емельянович! По-моему, Потапов еще хочет что-то сказать…

Б а т а р ц е в (недовольно). Не знаю! По-моему, он сказал все. Он сказал: мы молодые, крепкие, здоровые ребята, мы желаем отдавать в полную силу и получать в полную меру! Партком на это также конкретно и четко отвечает… (Мотрошиловой.) Запишите, Александра Михайловна. (Диктует.) «Поручается Виктору Николаевичу Черникову лично разобраться и принять меры к тому, чтобы бригада Потапова больше с простоями не зналась». А премию — они завтра пойдут в кассу и получат. И все! Так, товарищ Потапов?

П о т а п о в. Нет, не так.

Б а т а р ц е в (настороженно). Не понял!

П о т а п о в. Это, конечно, можно — одну или две бригады поставить в особые условия, дать заработать. Только мы сюда не за этим пришли, Павел Емельянович. Мы не крохоборы. Нам вообще непонятно, как при таких огромных простоях — они же по всему тресту! — план оказался перевыполненным? Что это за план такой?

Б а т а р ц е в (сухо). Я слушаю, слушаю.

П о т а п о в. Так я вопрос задал.

Б а т а р ц е в (помолчав). Товарищ Потапов. Я очень не люблю чувствовать себя идиотом, мне уже за пятьдесят. (Соломахину.) Он же прекрасно знает, почему трест перевыполнил план. (Потапову.)

Или я ошибаюсь?

П о т а п о в. Допустим, знаю.

Б а т а р ц е в (раздраженно). Знаете или не знаете?

П о т а п о в. Знаю.

Б а т а р ц е в. Что вы знаете?!

П о т а п о в. Я знаю, что в начале года у нас был другой план, который мы не выполнили. А год прошел — и задним числом нам тот план скостили. И пожалуйста, новый план перевыполнен, третье место по соцсоревнованию! Так уж надо было побольше скостить, Павел Емельянович! Дали бы первое место, раз пошло такое «соревнование»!

Б а т а р ц е в (грубо). Что-то, по-моему, вы не в те дебри полезли!..

С о л о м а х и н. Павел Емельянович…

Б а т а р ц е в. Да нет, Лев Алексеевич, я ему не затыкаю рот, боже сохрани! Но я просто уже начинаю разочаровываться в человеке! А мне не хотелось бы! (Потапову.) Вам известно, почему тресту, как вы выразились, план «скостили»?

П о т а п о в. Известно. Была бумага отправлена, что трест не выполнил план исключительно по объективным причинам. Цемента не было, не было труб, не было леса, субподрядчики плохо работали…

Б а т а р ц е в. Правильно! Бы правильно говорите.

П о т а п о в. А вот сейчас, Павел Емельянович, я скажу неправильно. Не потому мы тот первоначальный план не выполнили, что у нас цемента и труб не было. А потому, что на стройке порядка не было! Не было и нету! И никакого места мы не завоевали! Премия эта — липовая. Хапнули тридцать семь тыщ и радуемся — вот мы какие хорошие! (Резче.) А какими, интересно, мы окажемся, когда придется комбинат сдавать? Или, может, уже отменили пуск в этом году?

Наступило неловкое молчание. Айзатуллин торопливо строчит записку. Передает записку Батарцеву, тот прочитал, разорвал.

Л ю б а е в (добродушно). Товарищ Потапов, вы давно на строительстве?

П о т а п о в. С семнадцати лет.

Л ю б а е в. Значит, это не первая ваша стройка?

П о т а п о в. Конечно. Одиннадцатая.

Л ю б а е в. На тех стройках получали премии?

П о т а п о в. Получал.

Л ю б а е в. Не отказывались?

П о т а п о в. Не отказывался.

Л ю б а е в (поглядев на Батарцева и Соломахина, чтобы привлечь их внимание). Так неужели наша стройка хуже тех, где вы раньше работали? А, товарищ Потапов?

П о т а п о в. Хуже не хуже… Мне уже на пенсию скоро — пора уже, чтобы лучше было! А для наглядности я могу нарисовать одну неделю нашей работы. Нарисовать?

Любаев неопределенно пожимает плечами.

П о т а п о в (Айзатуллину). Нарисовать, Исса Сулейманович?

А й з а т у л л и н. Рисуйте, рисуйте…

Б а т а р ц е в (раздраженно). Вы говорите, говорите!

П о т а п о в (спокойно). Хорошо. Возьмем хотя бы прошлую неделю. В понедельник бригада простояла полсмены без бетона. Во вторник бригада простояла полсмены без бетона. В среду бригада простояла полсмены без бетона. А почему? Цемент на стройке есть, щебенки навалом, песка навалом, бетонный завод на ходу! А мы без бетона сидим. Почему?