За все в ответе

Гельман Александр

Д е в у ш к а в р ы ж е м п а р и к е. Москва просит.

Г р у я. Кто именно? Москва большая. Около десяти миллионов.

Д е в у ш к а в р ы ж е м п а р и к е. По голосу это как будто помощник Василия Антоновича.

Г р у я. Скажите, что я не в состоянии с ним говорить.

Д е в у ш к а в р ы ж е м п а р и к е. То есть… Сказать, что вас нету?

Г р у я. Нет, зачем же говорить неправду! Скажите, что он здесь, но теперь, в данную минуту, по личным мотивам не в состоянии с вами говорить по телефону.

С е к р е т а р ш а уходит.

М а

р и я (удивленно). А как же она вошла, после того как вы закрыли двери?

Г р у я. Я забыл, что и у нее есть ключ от кабинета…

М а р и я. А ты не смог бы отобрать у ней?

Г р у я. Нет. У кого-нибудь да должен быть еще один ключ. Вечны только должности, которые мы занимаем, а люди ведь не вечны.

М а р и я. В молодости эти секретарши как-то побаивались тебя, а теперь, я вижу, совсем обнаглели…

Г р у я. Что ж тут удивительного…

Опять входит с е к р е т а р ш а.

Д е в у ш к а в р ы ж е м п а р и к е. Михал Ильич! Художественный фонд хочет узнать, где будет установлен обелиск и кто будет за него платить.

Г р у я. Установлен он будет, как я там и написал, на могиле гвардии рядового, а стоимость его оплатит Родина.

М а р и я (после ухода секретарши). Он что, в самом деле так красив, тот мрамор?

Г р у я. Очень красив. Пепельный, с белыми прожилками. Таких памятников наше сельское кладбище еще не видало за всю свою многовековую историю.

М а р и я. А можно, чтобы и мне вырыли могилу там же, рядышком?

Г р у я. Что ты, Мария!

М а р и я (растерянно). Разве нельзя подобрать место так, чтобы сразу было для двух могилок?

Г р у я. Да не в том дело, но, понимаешь, ты…

М а р и я (в отчаянии). Но должны же мы хоть там, в земле, быть рядом! Мы, право же, любили друг друга, весь мир — свидетель тому.

Г р у я. Да нет же, Мария… Тебе нельзя потому, что ты живая еще, теплая, мыслящая, борющаяся, тебе еще жить да жить…

Входит с е к р е т а р ш а.

Д е в у ш к а в р ы ж е м п а р и к е. Москва просит.

Г р у я. Кто именно?

Д е в у ш к а в р ы ж е м п а р и к е. Сам Василий Антонович.

Г р у я (берет трубку). Слушаю… А, здравствуйте, Василий Антонович. Добрый день… Телеграмму получил еще вчера вечером, но, как видите, я еще не в самолете и даже зубную щетку не закинул в портфель, чтобы отправиться в путь-дорогу… Что меня заставляет так долго раздумывать над зубной щеткой?.. Видите ли, причин слишком много для того, чтобы они могли выглядеть еще и вразумительными. Главная же из них та, что у меня большое горе — умер старый друг, и я еду хоронить его… Нет, он в нашей системе не работал, и должность его была самая маленькая. Попросту говоря, он был рядовым колхозником, но это один из тех старых друзей, к которому нужно ехать на похороны, чтобы сохранить чувство уважения к самому себе… Кстати, о бренности мира и суете сует… Помнится, еще весной вы как-то высказали мысль: а не засиделся ли я на своем нынешнем месте? По наивности я подумал было, что это шутка, скрывающая за собой возможное повышение, и только сегодня я понял, сколько суровой правды было в тех ваших словах… И, поняв, решил предпринять все возможное, дабы не задерживать собой вечное движение вперед, как это именовалось у Маркса. Молодым везде у нас дорога — это, как я понимаю, не только строчка из песни… О, разумеется, я сначала переговорю со своим начальством, все будет сделано с

соблюдением всех установленных правил, но, как бы в дальнейшем ни сложились мои дела, я уже сегодня считаю себя обязанным поблагодарить вас за то, что в трудные минуты жизни находил у вас взаимопонимание и поддержку… Что-что?.. Нет, большие глупости мне уже не по плечу, а малые не в счет. До свидания.

Д е в у ш к а в р ы ж е м п а р и к е. Художественный фонд спрашивает: «Родина» — это что такое? Артель, колхоз или организация какая?

Г р у я. При чем тут артель, при чем тут колхоз! Родина — это организация, и передайте им, что ради этой организации во второй мировой войне двадцать с лишним миллионов сложили свои головы!

Глубокая осень. Берег, на котором еще недавно стояла Ива. С а н д у и Г р у я.

С а н д у. Давайте присядем. Мы слишком много ходим. Доктор говорил, что через каждые сто, максимум двести метров…

Г р у я. Тут прошло мое детство, и ему нет дела до того, что говорят доктора…

С а н д у (грустно). Несправедливо это как-то… Была Ива, и нету вот Ивы…

Г р у я. Почему — несправедливо? Это логично. Одни Ивы стареют, сохнут, другие встают на их место. Была бы только речка — Ивы падки до речной влаги…

С а н д у. А вдруг и речки не станет?

Г р у я. Куда она денется! Река может изменить русло, может уйти вглубь, может замелеть или разлиться, но исчезнуть совсем она не может, потому что вода, и воздух, и солнце — это же наша святая святых!

З а н а в е с.

1974

Алексей Коломиец

ДИКИЙ АНГЕЛ

Повесть о семье в двух действиях

Перевод с украинского автора.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АНГЕЛ ПЛАТОН НИКИТИЧ.

УЛЬЯНА — его жена.

ПЕТР }

ФЕДОР }

ПАВЛИК } — их сыновья.

ТАНЯ — их дочь.

ЛИДА — жена Петра.

ОЛЯ — жена Павлика.

КЛАВА — участковый врач.

МАЛЯР — муж Клавы.

КРЯЧКО — пенсионер.

КЛОКОВ — корреспондент.

ВИЛЯ — художник.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

1

Небольшой дворик. Крыльцо одноэтажного дома с пристройкой — домашней мастерской. Посреди двора — стол, сбитый из досок. Столб, на нем — умывальник, а с другой стороны — телефон под козырьком. Самодельное кресло-качалка. В стороне — лавочка.

Т а н я причесывается у столба с умывальником. Ф е д о р ремонтирует стул. Л и д а устроилась в кресле-качалке. У л ь я н а накрывает на стол.

Л и д а. Ваш дом — как маленькая неприступная крепость. Покой и ощущение полной безопасности. В прошлый раз, когда я приехала к вам, на улице меня застала гроза. Я так испугалась! А вбежала сюда, во двор, — и страх пропал. Словно громы и молнии не смеют сюда даже приблизиться.