За закрытой дверью. Часть 1

Рейли Алекс

– Один капучино с сахаром и шоколадным сиропом и один американо без сахара, но с корицей, – голос её всегда звучал мягко, мелодично.

– Что-нибудь желаете взять перекусить? – спросил усатый парень, голос его звучал меланхолично.

– Нет, разве только клубничный пончик и мятную булку.

Они в сели в машину. Марк взял ещё два капучино: один с сахаром для себя, один с корицей и без сахара для Беаты. Машина сразу же наполнилась горячим согревающим ароматом свежего сваренного в турке на медленном огне кофе. На улице похолодало. Из вместительного багажника Марк вытащил свою серую толстовку и протянул Беате, которая натянула ту без раздумий. Толстовка оказалась ей почти по колено. Звук двигателя. Беата приоткрыла окно, впустив ночную прохладу в салон, тем самым разбавив аромат кофе ночной свежестью.

– Замечательный вечер, любимый, – произнесла она тихонько, поправляя рукой непослушную рыжую прядь, которая снова предательски выбилась вперёд.

– Он получился таким благодаря тебе, Беа, – он ласково провел рукой по холодной щеке, – ты не замерзла?

– Я довольна, – улыбнулась она и пристегнула ремень, поправляя низ великоватой ей толстовки.

Они

выехали из города. Мимо проносились бескрайние поля, усеянные рожью, кукурузой и картофелем; они проезжали вдоль густых черных лесов и маленьких елочек, аккуратно растущих вдоль дороги. Беата наблюдала в окно за проносящимися мимо деревянными домами. Ей нравилось смотреть за деревенской жизнью: дома с расписными ставнями и украшенными цветами, которые были высечены по дереву, кусты роз и всяких разных других цветов, покосившиеся от времени лавочки. Вот они едут мимо деревни, где много старых собак (они не бегали за их машиной, не лаяли на них вслед, лишь смирно лежали у своих будок, провожая томным взглядом проплывающие мимо машины). В следующей было много ребятишек, которые гнались с ними наперегонки на велосипедах, прыгали в классики и через скакалку, играли в казаков-разбойников и убегали от вредных, щипающих гусей. Беата сразу вспоминала своё детство: каждое лето, когда она не уезжала на спортивные сборы и соревнования, она приезжала в деревню к бабушке. Она с нежностью вспоминала проведенные в их доме дни. Она любила там всё до последней мелочи. Её комната, «пиратская башня» (тайное название комнаты от всех, кроме неё и папы), располагалась на втором этаже дома. Папа Беаты сам всё отстроил там – золотые руки. Её комната была выкрашена в нежный бирюзовый оттенок – напоминает цвет морской волны. Скошенная крыша с большим панорамным окном, которое она любила открывать перед сном и наблюдать за звездами, за мигающими в ночном небе спутниками и пролетающими мимо них самолётами. Свою кровать она в прямом смысле сделала сама, родители по её просьбе купили большой надувной матрац. Она спала на нём, накидав туда несколько небольших в марокканском стиле подушек, два больших пледа из овечьей шерсти с веселыми кисточками по краям. На полу во всю комнату лежал массивный тяжелый ковер. Он тоже был из шерсти – пушистый и белый. В углу около окна, где она сделала себе читальное место, Беата сама прибила маленькие полочки, на которых каждый раз появлялись новые книги, старые же перемещались в библиотеку внизу. На большом подоконнике она складывала мелкую технику – плеер телефон, портативная приставка, а также зарядные устройства и парочку блокнотов с цветными карандашами.

Дом был пропитан запахом дерева и смолы. Это были запахи её детства, и каждый раз, ощущая их снова, её накрывала волна приятных воспоминаний. Особенно помнились ей те дни, когда она тайком сбегала из дома. У них была своя компания, все они встречались только летом и непосредственно общались, приезжая в деревню. И всё равно дружба между ними была очень крепкая. Днём, когда жаркое солнце беспощадно пекло, они прятались в холодных чуланах домов, где играли в карты, настольные игры, рисовали и делились секретами, которые накопились у них за целый год. Когда жара спадала, они ехали на велосипедах на озеро, где могли провести часа четыре, а то и все пять, плескаясь, играя всё в те же карты, гоняясь друг за другом с громким заливистым смехом, играли в мяч и строили плоты из старых пластиковых бутылок и гнилых досок.

Однако, самое интересное начиналось после десяти вечера. Беата приходила домой в восемь, помогала бабушке поливать помидоры, накрыть на ночь огурцы пленкой и покормить Белку (коза). Иногда Беата загоняла куриц, но в основном этим занималась бабушка. Они включали старенький телевизор и смотрели телесериалы. Бабушка Ева по обычаю готовила ей яичницу из настоящих деревенских яиц (прямо из-под куриц скажем прямо) и подогревала козье молоко, которое добавляла в чай. Раньше в детстве Беата обожала парное козье молоко. Они разговаривали о всяких разных вещах, пили чай с шоколадными конфетами, яблочной пастилой и обсуждали, как прошел день. В девять часов вечера бабушка Ева всегда садилась за стол и читала молитвы, Беата мирно допивала свой чай, сидя на диванчике. Бабушка Ева в десять вечера закрывала ставни на окнах, закрывала все двери и ложилась спать – каждое утро она просыпалась в шесть часов. Беата уходила в свою комнату на второй этаж. Чтобы попасть туда, необходимо было выйти в коридор и подняться по высокой лестнице, где было две двери, одна вела в просторный зал с камином и большим кожаным креслом-качалкой, в котором часто спал кот, спальной комнатой гостей, кабинету, балкону и третьему этажу. Также там был выход в чайную-мастерскую, отец Беаты мечтал оставить там только стол и диван-качели, но пока что на полу чайной комнатки валялись инструменты и пиломатериалы. Вторая дверь вела в комнату под скошенной крышей – комнату Беаты. Обычно она ждала полчаса, пока бабушка Ева уснет. Тихонько открывала тяжёлую деревянную дверь с круглым как в каюте корабля окном своей комнаты и спускалась по скрипучей лестнице вниз. Для неё это было настоящим квестом – даже спуск по лестнице превращался в увлекательную игру! Двери дома закрывались и потому Беата на случай, если бабушка ночью просыпалась в туалет, а он находился в хлеву (дом куриц, уток и козы), она оставляла открытое окно в спальне родителей на первом этаже, в которое иногда пробиралась рано утром, возвращаясь домой.

Их дом был первым по улице и очень большим с приличным куском земли. Беата перелезала через забор, в полной темноте, ориентируясь на ощупь, чтобы не идти мимо окон, где прямо напротив спала бабушка Ева. Это всегда было волнующее чувство, лишь бы бабушка не посмотрела в этот момент в окно.

Ночью всё было лучше: воздух, небо, земля, трава вокруг, ночные светлячки и мотыльки, летучие мыши, которых никто не боялся и пение сов – всё манило за собой. Беата чувствовала – вот он, запах свободы. Приходя к своим друзьям, они ещё долго играли на улице,

катаясь на тарзанке и качелях, пока не наступала ночь и либо они смотрели кино, либо шли гулять. Их ночные прогулки тоже всегда были разными: иногда они ходили на кладбище, рассказывая друг другу жуткие истории – брали фонарики и дружной компанией, девчонки обычно держались в серединке и закрывали глаза, шли мимо старых каменных могил и массивных мраморных склепов. Беату всегда завораживала старая церквушка в конце кладбища с витражными цветными стеклами, сама она была построена из белого камня, а наверху заостренная к верху острием была черная железная крыша. На окнах были нарисованы цветы, какие-то непонятные узоры и несколько святых. Беата в этом ничего не понимала, но всё равно не могла пройти мимо. В лунном свете церквушка отливала серебристым цветом и так и притягивала взгляд. Ей всегда захотелось попасть внутрь церкви, но двери были надежно заколочены, а окна были слишком высоко. Порой, когда они сильно уставали за целый день, их веселая компания оставалась у Беаты дома. Они сидели в просторной гостиной за большим деревянным столом, пили чай с печеньем, рассказывали друг другу всякие истории, какие только могли вспомнить, играли в старую приставку или включали какую-нибудь кассету с фильмом и засыпали под неё в комнате для гостей. Выдавались очень теплые ночи, и они шли на озеро, брали с собой спички, сосиски, сыр, хлеб и всякие сладости, пледы и полотенца. Они устраивали ночные купания в прохладной чистой воде. Озеро находилось за деревней, им приходилось проходить мимо всех домов в самый конец и ещё минут пятнадцать-двадцать идти через поле до озера. Там они стелили покрывало и складывали пледы, затем собирали кору, всякие палочки и бревнышки и разжигали костер. Беата обожала жарить зефир и кусок черного хлеба с сыром. Хлеб поджаривался и превращался в теплый сухарь с хрустящей во рту корочкой, а сыр приятно обжигал язык и обволакивал хлеб словно одеяло. А зефир – ммм, вкус детства! Таит во рту, будто бы пробуешь на вкус облако, такое мягкое, нежное с привкусом гари, так как Беата всегда передерживала его на огне и сверху зефир сильно подгорал.

Они почти доехали до места. Марк обожал путешествовать с Беатой. Она всегда находила, чем заполнить дорожную пустоту, рассказывая истории из своей жизни, из спорта, истории своих родителей и об их путешествиях. Марк завороженно слушал её, впитывая каждое слово, и наблюдал за живыми эмоциями на её лице, за мимикой губ и глаз, за жестами рук, которыми она всегда размахивала в разные стороны, щелкала пальцами, когда что-то пыталась вспомнить или накручивала прядь рыжих волос на указательный палец правой руки. Он позволял ей ставить её музыку – джаз. Беата сходила с ума от пронзительных ярких голосов, живой музыки, экспрессии, настоящей силы, исходящей от этой уличной музыки. Джаз зародился на улице, его пронзительность, мощность, заряжающая энергией музыка, завораживали, попадали в самое сердце, и хотелось петь вместе с ними, хотелось выйти на улице и танцевать. Хотелось танцевать закрытыми глазами, танцевать под дождём, в наушниках, делая странные движения понятные только им. Джаз дарил чувство свободы и легкость на душе. Беата любила рассказывать о своем детстве, а он любил её слушать. И никто из них не понял, в какой момент они разучились друг друга слышать.

– Мы почти приехали,– он повернул руль вправо, и они съехали с асфальтной дороги вниз на неровную, ухабистую земляную дорогу сельской местности.

Проехав вперед, он остановился на перекрестке и заглушил мотор. Время близилось к полуночи. Она вышла из машины и с грацией лани спрыгнула на твердую землю. В машине продолжал играть волшебный заводной ритмичный джаз. Марк прибавил громкость. Беата посмотрела в его темные карие глаза, и он различил в её взгляде задорные огоньки, которые играли ярким пламенем. Она протянула свою руку и вот уже они закружились в молниеносном танце, совершенно забывшись. Они танцевали, смеялись, кружились. Она резво прыгала вокруг него, ноги сами попадали в ритм, отчеканивая в такт мелодии. Они не заметили, как прошел почти час. Выдохшись, Марк сбавил темп и притянул её к себе ближе. Она уткнулось разгоряченным лицом ему в грудь, тяжело дыша и широко улыбаясь, а Марк зарылся носом в копну её рыжих вьющихся мелким бесом волос, вдыхая нежный цветочный аромат шампуня.

– Я проголодалась, – она не переставала улыбаться, на щеках сиял румянец, глаза горели. Марк хотел её.

– В бардачке лежит твоя мятная булка, – ласково улыбнулся он.

– Я брала термос, там чай с малиной.

– Я совсем не голоден, Беа, разве что, мне нужна ты, – голос его звучал тихо, томно, околдовывая.

– Достань толстый плед и расстели его, пока я съем булку,– она сама почувствовала, как внутри моментально разгорается желание при виде его темно-карих глаз, шелковых густых русых волос, плотных пухлых больших губ и горячих рук, что обвились вокруг её талии.

Он прошел вперед и расстелил мягкий плед поверх пожелтевшей на солнце травы и цветов. Марк присел. Тишина. Было только слышно, как Беа хрустит фольгой от мятной булки. Она заплела волосы в небольшую толстую косу плавно переходящую в хвост. От жаркого ритмичного танцы концы ещё больше завились. Беа стянула с себя его серую толстовку и небрежно легким движением руки бросила её назад.

– Удивительный вечер, – робко сказала она.

– Ты удивительная, – с теплотой ответил Марк, взглядом притягивая к себе Бею.

Она аккуратно присела с ним рядом, расстелив подол пышной юбки. Он почувствовал сладкий запах яблок, корицы, уловил нотки мятной булки и тонкий аромат её любимых цветочных духов, который сносил ему крышу. Беа легла, и Марк потянулся за ней. Она положила голову ему на плечо, и её волосы каскадом волн упали ему на лицо. Он слегка смахнул их в сторону, вдыхая её аромат в очередной раз – он ещё долго будет помнить этот запах. Его взгляд скользил от уголков её алых губ выше к тонким линиям бровей. Он любил наблюдать за ней, пока Беа любовалась звездным небосводом. Он видел в отражение её светло-зелёных в коричневую крапинку глаз Вселенную. Он видел свою Вселенную в ней. Вся его Вселенная была заключена только в одной девушке и это была Беата.