За закрытой дверью. Часть 1

Рейли Алекс

Она ещё была в ванной комнате, когда услышала звук тяжёлых шагов. Беата вышла из комнаты и по длинному коридору прошла в просторную чистую гостиную, где на большом кожаном диване уже ждал её Марк. Он выглядел усталым, но при одном взгляде на неё, лицо его повеселело и, он с нежностью протянул руки, приглашая её в свои объятия. Беата села к нему на руки и свернулась калачиком. Рядом присел Симба, вытянув длинные лапы на её колени. Она почесала кота за ухом и уткнулась носом в теплую грудь Марка, вдыхая древесный аромат его духов и запах офиса. Странная смесь – пронеслось в её голове. Марка крепко обнял её и поцеловал в растрепанные рыжие волосы,

ещё немного влажные после душа.

Внезапно она задрожала всем телом. Внезапно Беата стала маленькой девочкой с большими заплаканными глазами. Внезапно их мир перевернулся – Марк раньше никогда не видел её слёз, сильная, смелая, всегда улыбается – она просто не может плакать. Он растерялся. Она всё прочитала на его лице, заметила, как дрогнули уголки его пухлых губ, и расплакалась сильнее, потому что поняла, что он не готов принимать её боль. Рыдания её сотрясали и прежде, чем сказать что-то, Беата молча собиралась с духом, думая о том, как легко всё может полететь в тартарары.

Декабрь, 2012

Беата открыла дверь. По телефонному разговору она толком ничего не смогла понять. Лишь просьбу мамы скорее прийти домой. Беата в тот день сдала последний и самый сложный, к тому же. Она позвонила обрадовать этой новостью маму, но та не брала трубку, а перезвонив – плакала. Может, показалось, ведь мама никогда не плакала.

В квартире было пугающе темно, когда она открыла дверь. Беата не решалась войти – она чувствовала внутри разрастающуюся как сорняки тревогу. Воздух наэлектризовался. Сложно было нарушить ужасающую тишину. Вечность. Казалось, что время резиновое. Она слышала стук сердца. Ей стало не по себе, стало жутко. В дверном проеме стояла мама. Любящая мама стояла там такая маленькая, она, казалось, уменьшилась раза в два, худая, бледно-зеленая, с большими заплаканными глазами и темными кругами под ними – будто она не спала больше суток. Вдруг она упала в ноги Беаты и завыла. Она не рыдала, она в ужасе стонала, вцепившись побелевшими руками в редкие волосы. Страшно. В одну минуту весь мир Беаты треснул – внутри неё самой что-то надломилось. Она не могла плакать, не дышать, не говорить – она просто ничего не понимала. Разве это её мама? Её пронзило молния. Это её мама. Беата упала на колени, обняла маму и, не узнавая собственный голос, прошептала:

– Мам, мама, послушай меня, скажи мне, что случилось, – Беата заставила встать её с колен и повела на кухню, кое-как она усадила её на стул трясущимися руками и, разлив половину воды в графине, протянула ей стакан.

– Мам, что случилось? – голос девушки дрожал, её затошнило, живот скручивало, по щекам ручейками стекали слёзы, больно обжигая ей щеки, она старательно пыталась их крыть.

– Беата, я сделала столько ошибок, я, – она запнулась, взглянула на дочь и разрыдалась, вернее, это был крик, истошный, пронзающий вой, разрывающий всё внутри.

Беату словно полоснули ножом. Она не понимала картину происходящего.

– Мам, пожалуйста, мам, мама, мам, скажи, пожалуйста, – она протягивала к ней дрожащие руки и судорожно повторяла рассказать ей, что случилось.

Ответом ей была тишина, и тяжелые всхлипы её матери. Её вдруг пронзила мысль о том, что изменения начались довольно давно, просто никто не хотел этого замечать. Им с папой было удобно жить, не чувствуя дискомфорта и надвигающейся бурей, а бурю следовало ждать.

Беата

Я никогда прежде не видела маму в таком состоянии. Я и не представляла,

что она может быть в таком состоянии. Она попыталась мне что-то сказать, но у неё получалось лишь громко всхлипывать. Она стала такой маленькой. Мне тоже захотелось заплакать, но разве я могла? Внутри меня что-то разрасталось – я не понимала что. Тревога, быть может. Что-то происходило, но я не могла понять что именно, внутри всё менялось, все мои мысли переворачивались снова и снова с каждой слезой мамы, катившейся по её щеке на холодный пол. Я подошла к ней вплотную и крепко обняла, она уткнулась мне в грудь и тихо заплакала – совсем как я в детстве, когда мне было страшно. Сейчас я чувствовала страх мамы и понимала, я понимала это где-то очень глубоко внутри, что должна её защитить как угодно.

Я ощущала, как дергаются её плечи в такт с тяжелым дыханием, моя кофта очень быстро стала мокрой и солёной. Я нежно гладила её по голове, пытаясь утешить, сама не зная от чего. Мне было больно. Мне так больно не было никогда, но я четко осознала, что не покажу этого. Мама всегда была сильной для нас сестрой, теперь я должна быть такой же сильной для неё.

Октябрь, 2016

– Всё хорошо, – резко произнесла Беата, отстраняясь от Марка.

Он ничего не понимал. Только что она сидела на его руках, сотрясаясь рыданиями, и буквально впала в истерику, как вдруг лицо её сделалась жестким, черты лица резкими. Беата молча прошла в ванную. Он услышал щелчок задвижки и звук воды, льющийся в пропасть.

Прошло примерно полчаса. Марк сидел на диване, а рядом на коленях спал Марсель, громко храпя и пуская слюни. Марк даже не заметил два огромных сырых пятна на новых брюках. На экране телевизора фоном играл очередной дурацкий сериал. Из настенной колонки играл джаз, что так любила вечерами слушать Беата, когда они открывали бутылку вина и танцевали всю ночь напролёт.

Марк бросил взгляд в сторону настенных часов – почти одиннадцать. Щелчок. Из ванной комнаты, в белом халате, вышла Беата с полотенцем на голове. Следом, урча, грациозно вышел Симба. Беата остановилась посреди гостиной, скинула полотенце и принялась растирать мокрые волосы, будто ничего не произошло. В комнате воцарился аромат бурбонской ванили и резкий запах цитруса, кажется, это апельсин.

– Не хочешь поговорить? – Марк дотянулся рукой до пояса халата и притянул за него к себе Беату.

– Всё нормально, – Беата поддалась его маневру и опустилась на диван рядом с ним, она положила голову на его плечо – всё – таки апельсин, подумал он.

– Точно? – он гладил её ещё влажные немного подсушенные волосы.

– Да, прости меня, – она говорила тихо, ему показалось, что ей стыдно, – я, наверное, просто устала. Учёба навалилась на меня, да ещё и поиски работы – я не могу найти ничего подходящего мне.

– То есть твои рыдания это просто нервный срыв?

– Думаю, да. Я боюсь, что так ничего подходящего и не найду.

– Беа, прекрати, ты сама прекрасно знаешь, чего ты хочешь – последние два года ты только и твердишь об этом. Когда мы только познакомились, и минуты не проходила, чтобы ты не трещала о своем издательстве.

Рядом сопел Марсель. Беата гладила пса, рука дрожала, рядом, недовольный и ущемленный сидел кот. Она так и лежала на плече Марка. Посидев ещё так минут двадцать, они ушли в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Марсель снова пытался подступиться к коту, на что лишь снисходительно получил от него лапой по морде.