Забава Путятична и змей Горыныч
Шрифт:
татара потоптал – тьма!
«Ага, и бабы ваши
от него без ума.»
– У Ильюшеньки воеводушки
руки аршинные.
«И как колодушки,
ножки не длинные.»
– Коренаст, не спорим,
зато плечист.
«И языком доволен —
уж больно речист!»
* * *
В общем, гуси-лебеди полетели,
пока
Гуси-лебеди крылами махали,
нашу песню с собою забрали.
И разнесли по белому свету:
«Лучше Ильюшеньки нету
имени для мальчугана!»
– Беги, Ильюшенька, к маме,
вырастай большой да могучий,
и будешь ты Муромца круче!
Богатырь Алёша
А Алёша – богатырь самый молоденький!
Он по реченьке нейдёт,
идёт по броденьку.
Он и спит, что не спит,
глаз открытый свербит.
Он и матерью с отцом обласканный,
говорят они ему очень ласково:
«Береги себя, сын,
ты у нас пока один,
тебе всего лишь двадцать лет,
да и стынет твой обед!»
А как жить молодым,
когда ты несокрушим,
когда тебе лишь двадцать лет,
а в душе, как старый дед?
А «старому деду»
на то ответа нету.
Надо в поле воевать,
силу, удаль прожигать!
Надо в бой идтить,
чтоб года свои ложить
на меч да на копьё.
Сколь осталось нам ещё?
А как домой воротимся,
так не наглядимся
на башку свою седую —
молоду-молоду-молодую.
И мысли, как у ребёнка:
«Не сгорит ли родная сторонка?»
Богатырь и Сила Сильная
– Ты покуда, рыцарь, скачешь?
«Покуда умом не тронулся.»
– А куда путь держишь, не скажешь?
«На Кудыкину гору.»
– Понятно.
«Понятно, так и проваливай!»
– А ты меня идти с собой не отговаривай.
«Вот чорт чумной привязался!»
– Ты, рыцарь, сам в любви мне признался.
«Я?! Когда ж это было?»
– Сам сказал:
«Хочу, чтоб сила меня любила.»
Вот я и есть твоя Сила Могучая!
«Что за зараза скрипучая
за мной увязалась?
Хочу, чтоб ты отвязалась!»
* * *
Как
Сила Сильная от него отстала.
Стало плохо герою сразу,
стал искать на себе заразу:
лопнул блоху, две…
«Всё не то! Что за тяжесть во мне?»
Развернулся, домой поскакал.
Забыл покуда скакал.
А дома жена с пирогами,
тесть с ремнём, да тёща с блинами.
Хорошо! Да так хорошо, что больно.
Не думал рыцарь о воле вольной
больше никогда в жизни.
Кудыкину гору не поминал -
он и так всё на свете знал.
А силищи лишней
нам отродясь не надо,
нам со своей нет сладу!
Иди, Добромир, махайся
Добромиру дома сидеть было плохо.
О «Вавиле и Скоморохах»
читать уже надоело.
Не наше бы это дело —
махать дубиной без толку.
Но если только
на рать, пока не умолкнет!
Выйдем, дубиной помашем,
домой поедем с поклажей:
копий наберём браных,
одёж снимем тканных
с убиенной дружины.
*
Ну что же вы в горе, мужчины?
Не плачьте по сотоварищам мёртвым,
они рядком стоят плотным
на небушке синем, синем,
и их доспехи горят красивым
ярким солнечным светом!
Оттуда Добрыня с приветом,
Вавила и Скоморохи.
И тебе, Добромир, неплохо
там в общем строю стоится.
*
Дома тебе не сидится?
Не сидится – бери дубину!
И про тебя напишут былину.
Как Добрыня Никитич в Ростов за пловом ходил
Дело было почему-то в Ростове.
Пошёл Добрыня туда за пловом,
там восточное блюдо научились готовить
(грех не попробовать, а попробовать стоит).
Попёрся во двор к ростовскому княже:
– Кто меня пловом обяжет?
Ну, пловом не обязали,
а повязать, повязали.
А как повязали, плачет:
– Я пожрать пришёл, а вы так, значит?
«Ах, пожрать он шёл! А мы то глядели:
гора прёт! На всякий случай оковы надели.
Развязывай его, ребята!
Плов готовь, Добрыня невиноватый.
Лиха беда – лишь начало.
Мы, ростовские, хлебами встречаем
(ну если не сразу, то позже)
и угощаем пиром почёстным!»
А у князя глаза соловелые,
щёки от вин раскраснелые,
брюхо откормлено.