Забава Путятична и змей Горыныч

Фидянина-Зубкова Инна

«Мне б чего нибудь неземного. —

вдаль глядя, подумал

и как полоумный,

поскакал на кобыле до неба. —

Вот, там я ещё не был.»

Доскакал до Луны. Там сухо,

и большущая серая скука,

машут Печали вдали:

– Бога-бога-богатыри…

Осерчал богатырешко крепко:

«Ну посадят меня, чи репку,

в эту пыль неземную

печали эти, не забалуешь!»

Натянул

поводья и к Земле.

Долетел и уселся на мне.

* * *

Теперь я сижу и пишу:

богатырь к богатырю —

очередная пьеса.

Это кому-нибудь интересно?

Нет! Брошу я род людской, кину

и далече куда-нибудь двину

на святую звезду Андромеду —

там стихами поеду,

поплыву по умам, по душам.

И там мне ответят: – Скучно,

скучно, Зубкова, молчи,

тихонечко сказки пиши

про русалок и воинов диких,

а если про власть напишешь,

не видать тебе белого свету —

посадят, как репку эту!

* * *

Пойдём, богатырь, нас нет тут,

мы стёрты, забыты. Задеты

тобой и мною их чувства

о князьях, королях и капусте.

Богатырь и будущее неведомое

Приключилась, значит, с богатырём оказия:

поехал он в лес – нечисть всякую пострелять,

да и заблудился.

Плутать то хорошо, но домой охота

к блинам, пирогам. Ну сами понимаете,

а дальше стихами пойдём:

Заблудился богатырь – не вылезти!

Плутал день, плутал два – не выползти.

Вдруг в огромную яму провалился.

А как на ножки встал, так открестился

от него мир прошлый да пропащий.

Будущее стеной встало: «Здравствуй,

проходи, посмотри на наше лихо,

только это, веди себя тихо.»

Отряхнулся богатырь и в путь пустился,

на машины, на дома глядел – дивился

как одеты странно горожане:

каждого глазами провожает.

«Почему же на меня никто не смотрит,

по другому я одет – походно?» —

удивляется детина богатырска.

И от вони уж не дышит носопырка!

И не знал богатырь, не ведал,

что он «дурак-театрал пообедал

и с кафе идёт в свою театру,» —

так прохожие думали. Обратно

захотелось в прошлое вояке —

страшно ему стало, чуть не плакал.

Машины, дома, вертолёты.

«Ни изб, ни коней, ни пехоты!»

Лишь одна бабуля рот раскрыла:

– Чи Иван?

А я тебя забыла!

Плюнул богатырь и провалился,

белый свет в глазищах обострился —

засосало воеводушку куда-то.

Родные его рыскали по хатам,

не найдя, вздохнули облегчённо:

«Кончился век богатырский, почёстным

пирам даёшь начало!»

Только жалобно Настасья кричала.

Да кто ж её, Настасью, будет слушать?

Народ брагу пил, мёд кушал.

Смотрят богатыри в небо

Вдаль глядящими глазами,

внутрь сидящими сердцами,

смотрят богатыри в небо.

Что там: враг или стебель

колыхнулся от ветра?

А вокруг бед то:

беда налево, беда направо,

беда позади, из-под ног и прямо.

От потравы подохли кони

(вражина шпионит).

«Сила, сила, сила,

сила така – не всесильна.

Был бы я выше ростом,

как башня матросска,

я б над врагами склонился

и как мух прихлопнул – не поленился!

Вот тогда бы я был, как Батый!»

(слух такой о Батые ходил)

*

Хорошо что ты не Батый, сынок,

хорошо что ты богатырь и смог

за родную мать постоять!

И отец гордится: «Сына не взять!»

А на небе туча – предтеча.

Слушали вы мои речи

и на врага шли смело!

А я подвиги ваши набело

новой краскою перекрашу.

Знай, что ли, наших.

Кого наши привыкли бояться

«Вы направо, воины, не ходите,

там лес плохой:

леший и водяной.

Прямо тоже не суйтесь,

там самый шумный

монгол кочует —

ваш дух уж чует!

Езжайте ка, братцы, налево,

там жёны верны,

дворы и хаты,

коровы, козы, курята.»

Задумались бравые:

– Мож, каменюга и правая?

Налево, оно вернее.

Направо – смерть виднеет.

Видать, одна нам дорога – прямо!

«Ух Иваны упрямы!» —

пыхтит булыжник

(а кони пыжат —

летят куда-то вперёд)

Монгол вас враз приберёт!»

Но кто монгола боялся,

тот дома всегда оставался.

А наши привыкли пужаться

лишь Лешего с Водяным. Да, братцы?

Богатырь суздальский

– Ой да, богатырь суздальский,