Забег на длинную дистанцию. Полная сборка
Шрифт:
Она медленно встала и, повернувшись к мужчинам спиной, стала одеваться.
— Быстрее! — рявкнул Андрей. — Или Олегу помочь? Не только посмотрит, но и пощупает…
Когда дверь за уже бывшей женой и Олегом закрылась, он взял стул и уселся на него, задом наперед, так что руки легли на резную спинку.
— Долго лежать собираешься? — спросил спокойным тоном.
— Больно, — морщась и щупая лицо, где уже наливалась синева, сказал Степан. — Мы так не договаривались. Вы ж Андрей Николаевич челюсть сломать могли.
— И копчик, — согласился тот. — А ты как хотел? За такие бабки исключительно удовольствие получить и даже от разъяренного мужа по шее не заработать? Я тебя еще
— Э… вы чего?
— Шутка, — сказал, криво усмехаясь Андрей. — Пусть так все думают. На мое добро рот разевать никому не дозволено. На, — кинул водителю в руки толстую пачку денег. — И вот еще, — добавил вторую. — Даже с премией за тяжкие труды и понесенный физический ущерб. Ты ж бедняга так и не кончил. Меня на жалость пробивает. Виза на руках?
— Да, — подтвердил Степан.
— Вот и мотай в город желтого дьявола, а здесь тебя больше никто не увидит. Все понятно?
— Конечно, — подтвердил тот, — на черта мне возвращаться! Да и не нужен мне Нью-Йорк. Я в Калифорнию поеду. Только это…
— Что?
— Правда, в первый раз. Долго уламывать пришлось.
— Проваливай, — устало сказал Андрей. — Где раз, там и два. А потом и много. Вали и помалкивай. А то, в натуре, придется закопать. Я свои обещания всегда выполняю.
— Понял, — поспешно согласился Степан, — уже исчезаю. В лицо он не смотрел, старательно отводя взгляд. Быстренько пособирал разбросанные вещички и тихо просочился к выходу.
Ну, вот и закончилось, подумал Андрей. Давно мечтал шею Марине свернуть, достала уже в конец. То ей не так, да это не устраивает. Дырку в мозгах сделала и к каждому дереву ревнует. Как пройдет мимо, непременно молоко скиснет. А сама даже родить не может. Вполне нормально вышло. Подсунуть подходящего парня и никакой уголовщины. Кто меня осудит? За что? Позор подлой изменщице! Даже мать не станет удивляться. Все. Не понравится Дмитрию Николаевичу — его проблемы. Утрется. Надо подумать, как и его из дела выжить. Пользы все меньше, а гонор прежний остался. Все поучает…
Он вздохнул и, пододвинув к себе стоящий на столике у кровати телефон, начал набирать хорошо знакомый номер. Сообщить новость тестюшке необходимо первым. Пусть потом бывшая жена, пойманная на горячем, свою версию излагает. Два свидетеля имеется. Для развода выше крыши. Платья с цацками отдам, и прощай навсегда. Ничего больше сука не получит и пусть только попробует вякать. Столько лет терпеть и изображать любовь! Хрен теперь женюсь. Пришел — ушел. Вставил — вынул. И никаких серьезных обязательств. Когда сам хочу, не отчитываясь и не спрашивая разрешения у истерички. Не требуется больше такие ступеньки, скорее под меня стелиться начнут. Хорошо жить в сказке. Все на голову падает без усилий. В жизни золушки очень быстро превращаются не в принцесс, а в ведьм. А принцессы в блядей. Да сам принц, признал самокритично, не слишком смахивает на ангела.
— Дмитрий Николаевич, — сказал в трубку, услышав 'Алло'. — Хорошо, что застал.
'А куда ты денешься ночью из дома', язвительно подумал.
— Проблема у нас. Нет. Личная. Право мне неудобно, объяснять, но я не собираюсь закрывать глаза и строить из себя христианского всепрощенца, подставляя вторую щеку…
* * *
Генерал вышел из ворот части и, не оглядываясь, зашагал по дороге с маленьким чемоданчиком в руке. Походка была деловой и пружинистой, но в душе он кипел негодованием. Даже машину до вокзала не дали, х… и… Слов было не особо много и все они были исключительно нецензурными. По лицу ничего прочесть было нельзя. Когда требовалось,
Его толкнули в спину и, падая, еще ничего не успев понять, он удивился, почему не чувствует ног. Мимо неторопливо прошел молодой парень в кожаной куртке и тяжелых ботинках. Выше он не видел, и со зрением начали твориться какие-то странности. Он еще раз с трудом вздохнул и умер. Женского крика уже услышать не довелось. Баба была не из нервных, но в первый раз в жизни увидела тело, с торчащим из-под лопатки ножом.
— Слышали? — возбужденно говорили в купе. — В Литве полковника убили, в Эстонии генерала. И никому дела нет. Гниды эти из Национального фронта злорадствуют. Руками разводят, ни при чем, а кто при чем? Больше некому!
— Дожились! — поддержал собеседник. — Армия по казармам будет сидеть, обделавшись, а нас можно теперь бить? Нет уж. Пора создавать отряды самообороны, если власти плевать. Вот в Нарве мы им покажем!
Совсем молодой коротко стриженный парень в кожаной куртке скривился и встал.
— В тамбур пойду, — сообщил он сразу всем, — перекурю.
Попутчики, не обращая на него внимания, продолжили друг друга пугать всякими ужасами и грозно обещать кары неведомо кому. Ну, оно и к лучшему. Сейчас вытащат вечных жареных кур, яйца, вареную картошку, непременную бутылку водки и понесется до самой станции. Чем меньше они смотрят по сторонам, тем лучше. Хотя, в принципе, ху… Никто не сможет ему ничего предъявить. Да никому и не нужно. Одни шибко идейные идиоты, другие супер корыстолюбивые. Бей, гуляй рванина. Разве что вот эти… Привыкшие болтать, но ничего не делать. Самооборону они организуют… Два раза… Будут сидеть и смотреть, как соседа палками убивают. Против толпы надо оружие, против бандита умение. Но без решительности, все это пустое место. Вынул — не жди и не разговаривай. У тебя нет выбора. Только идти до конца. И не важно, что будет потом. Люди обычно задумываются о последствиях и теряются. Нельзя. Плевать на все и на всех. Важно, что будет сейчас. Силу ломает сила и никак иначе.
В толпе человек всегда ведет себя иначе. Это не объяснишь — это психология. Толпа заражает одиночек своей мотивацией. Самостоятельно ты никогда не станешь делать того, что в толпе. Если ты нормальный человек, если ты умеешь думать, не становись частью толпы. Становись ее ужасом. Чтобы в одиночку разгонять всех. А это можно только наглядным примером и жестокостью. Или властью. Той самой, с армией и милицией. С еб… не на что не способным КГБ. На что они нужны, если ничего не делают? Дерьмо.
Нет в Союзе людей, способных взять на себя ответственность. Вывести своих парней на улицы, разогнать быдло по норам. Они этому учились и зарплату именно за это получают. Не будут. Потому что все боятся. Это кровь. Большая кровь. Зачем брать на себя ответственность? Пусть команду дают. Не дождутся. Не будет. А кровь, которую сегодня стоит пролить, отольется потом в десятки раз. Сегодня по щиколотку, завтра по колено. И никто не виноват. Гуманисты. Болтуны. Смотрят на Запад и в зад его целуют. Давить толпу надо сразу. Убивать политических деятелей разных партий моментально, в ответ на действие военного крыла. За то, что своими словами толпу спровоцировали. Что значит они не при чем? А лозунги и агитацию кто проводил? Кто на улицы людей вывел? Вот они и должны ответить по высшему закону. Закону справедливости.