Забег на невидимые дистанции. Том 1
Шрифт:
Будь мальчик постарше, то сумел бы, прислушавшись к себе, выделить два главных чувства, завладевшие им с того вечера и на долгое время: недоумение и опустошение. Сейчас, сидя на прохладной земле среди столпотворения посторонних людей, впервые один так далеко от дома, Сет позволил себе вспомнить, что случилось позавчера и являлось пока лучшим объяснением новому поведению отца. Этот нынешний отец даже не помог ему подняться с земли, а прежний папа часто таскал его на руках, подбрасывал вверх и ловил, всегда ловил, несмотря на визги мамы, а дома катал на спине, изображая буянящего быка к огромному восторгу сына.
Сет смотрел перед собой немигающим взглядом, как будто
Прелести, из которых складывается жизнь маленького мальчика, которому важен его отец, исчезли без возврата. Осознавая это, Сет чувствовал себя гораздо старше своих лет. Несмотря на возраст, ему была очевидна связь между новым порядком вещей и позавчерашним происшествием, которое невозможно себе представить в счастливой молодой семье.
Сначала родители кричали и гремели дольше обычного. Прислушиваясь к озлобленной перепалке (в голове была картинка двух бойцовских псов, которых вот-вот спустят с поводка) и пытаясь разобрать слова (звучало много таких, которые маленький Сет прежде не слышал), мальчик боялся шевельнуться и вдохнуть полной грудью, как будто от его движений или дыхания зависел исход поединка, развернувшегося на арене кухни.
А затем все стихло так же мгновенно, как и началось, только дверь хлопнула напоследок так оглушительно, что Сету показалось, будто на него с потолка посыпались белые крошки. Мальчик долго еще терпел, боясь выйти из комнаты, но в итоге не выдержал – ему уже до болей хотелось в туалет.
Ступая по возможности тихо по линолеумному полу, Сет мельком заглянул в проем: мама сидела за столом, шмыгала носом и курила, погрузившись в изучение каких-то бумаг. На ней был красивый шелковый халат, который она редко надевала, и черные полоски под глазами – следы подкрашенных слез. Одна ее щека была цвета томатной пасты, а волосы некрасиво растрепаны. Мальчик не сразу догадался почему.
Как всегда, он был слишком мал, чтобы помочь ей. Попытка разузнать, что случилось, даже в воображении выглядела нелепо, поэтому Сет так же тихо вернулся к себе и с головой залез под одеяло, убеждая себя, что дела взрослых его не касаются, и вообще, он даже не знает полной картины. Его сердце ныло от дурного предчувствия, вынуждая ворочаться с одного бока на другой и тревожно прислушиваться к звукам ночи. Подушка была слишком теплой, а одеяло то согревало до духоты, то не грело совсем. Но в конце концов Сету удалось забыться глубоким сном, каким спят тихие по натуре, напуганные дети.
Утром отец был дома, а мамы не было, как и многих ее вещей. Сет удостоился емкого комментария: «Она ненадолго уехала, устала от нас с тобой», и больше ничего не спрашивал. Не имело смысла выспрашивать подобное у отца. А на следующий день мужчина, несколько раз созвонившись с кем-то, повез его сюда. Это
Очнувшись от неприятных воспоминаний, словно всплыв на поверхность жидкого морока, Сет шевельнулся и потрогал кожу лица. Она была холодной, остывшей. На улице стремительно холодало, и футболка с изображением атома оказалась совсем не по погоде. Ему хотелось попасть в машину, и внезапная мысль, что отец за ним не вернется, обожгла, словно пары ядовитого химиката. Тогда он поднялся на ноги и последовал тем же курсом, каким удалился его родитель четверть часа назад. Многоножка толпы неохотно расступалась перед мальчиком, погашая его решительный шаг. Минуту спустя от уверенности ничего не осталось, и Сет как будто брел по заколдованному лесу с великанами, чувствуя себя осторожным муравьем.
Мальчик силился различить в окрестностях темно-зеленую куртку с орлами или различить знакомый голос, но вместо этого вскоре услышал заливистый женский смех, чем-то напоминающий мамин, и пошел на него, как на маяк. Но пришлось остановиться и сесть на мель – Сет увидел, как его папа обнимается с чужой женщиной и целует ее в губы, хищно озираясь по сторонам. В первые мгновения мальчик подумал, что это, может быть, мама, но цвет волос незнакомки исключил этот волшебный вариант. У нее были светлые локоны, а у мамы темные. Остальные различия тоже бросились в глаза при дальнейшем наблюдении.
Отец смотрел на нее, как на маму когда-то, просто не мог оторвать глаз, и она смеялась точь-в-точь как мама от его неотразимых, всегда удачных шуток. Две детали склеились воедино: мальчик понял, по какой причине между родителями произошла ссора и зачем отец привез его сегодня в парк. Это была катастрофа, в которой погибли робкие надежды на примирение и воссоединение.
Тут же захотелось развернуться и побежать – не важно куда, лишь бы никогда не видеться с этим новым человеком, что даже не помог ему подняться с земли после падения, которое отлично видел. Однако при всем желании бежать без оглядки Сет стоял на месте, словно вкопанный по щиколотки, и глотал судороги. Бежать было неблагоразумно (куда? одному? почти ночью? вдали от дома?) и попросту опасно – отец не оставит от него живого места, когда найдет. А ведь найдет обязательно, злость всегда давала ему силы совершать невозможное.
В тот вечер Сет значительно повзрослел и навсегда возненавидел две вещи: предательство и бессилие. За первое он планировал наказывать всех, кого сможет, а второе поклялся выкорчевать из себя, как дряхлый пень или крошащийся зуб, чтобы больше никогда не ощущать себя таким ничтожным и слабым, как сейчас. Никогда.
Сообразив, что отец рано или поздно распрощается с новой пассией и отправится искать сына там, где оставил, Сет пошел обратно, в сторону фермерской выставки самых больших овощей округа Нью-Хейвен, чтобы сделать вид послушного мальчика, который не видел то, чего ему не положено видеть.
Скоро их семья развалится на части, это было ясно, такое уже происходило с родителями некоторых знакомых ребят. Но Сет никогда не рассматривал себя на их месте, даже на секундочку. На глаза вновь навернулись непрошеные слезы, как будто они все это время скапливались где-то на невидимом карнизе, а теперь его прорвало от тяжести.
Мальчик нахмурился, отгоняя их, как будто грозное выражение лица помогало напугать настоящие эмоции, заставить их спрятаться, забиться в угол. Сет свирепо вытер глаза, делая себе больно (чтобы не плакал просто так), и махнул рукой, стряхивая слезы. Еще неделю назад все было хорошо – или же так казалось.