Забери меня с собой
Шрифт:
— Вот. На память. Будь счастлива, заяц.
И, не дожидаясь ответа, вскочил на коня и унёсся в степь. Своих товарищей и породистых коров он тоже не стал ждать.
Элисти прижимала к груди внезапный подарок и хватала ртом воздух, который вдруг стал густым и горячим — дышать невозможно, а глаза щипало от непролитых слёз.
Она не выпустила из рук флейту, ни когда дядюшка подсаживал её на смирную кобылку, ни когда ехала по улицам провинциального городка, ни когда оказалась в особняке Торстейна.
— Элисти, девочка
Встревоженный голос дядюшки вернул её в реальность. Нужно брать себе в руки.
— Нет, дядя Вилли, всё хорошо. Я просто немного растерялась, — Элисти изогнула губы в вежливой и чуть виноватой улыбке. — Скажите, пожалуйста, где ваш сын? Когда я смогу с ним познакомиться?
— Адриан объезжает с проверкой дальние выпасы, но ему сообщили, что ты нашлась. Думаю, завтра он будет дома. Ни о чём не волнуйся, Элисти. Отдыхай. Ты теперь в безопасности. Всё кончилось.
«Всё кончилось».
Дядюшка имел в виду совсем другое, когда произносил эти слова. Но всё и в самом деле кончилось. И от этого осознания хотелось разрыдаться — безнадёжно и горько.
Элисти улыбнулась:
— Спасибо, дядя Вилли. Я бы хотела принять ванну и поспать.
***
С медлительными коровами путь к стойбищу Ковыля занял не три дня, а почти в два раза больше.
Шаграт продолжал молчать.
У него в груди словно дыра образовалась, и там в этой дыре клубилась тьма и зверем выла зимняя вьюга, вымораживая все чувства.
Нельзя поддаваться тьме и слушать шёпот чёрных духов, иначе на самом деле станешь зверем. А желание оставить человеческую девушку себе чёрные духи и нашептали. Он всегда знал, понимал с первой встречи, что жизнь кочевников не для неё, но всё равно на что-то надеялся.
Зря. Она человек, и выбрала жизнь с людьми. Она радовалась встрече с этим своим Торстейном, так пусть же она будет там счастлива. И он должен радоваться за неё, а не исходить злым отчаянием.
Радоваться не получалось. Никак. Но хоть злобу удалось пригасить.
Возвращение в стойбище маленького отряда вместе с породистыми коровами вызвало понятное оживление. Сородичи выскакивали из шатров, весело здоровались, хлопали по плечам, зубоскалили, осматривали и ощупывали скотину, восхищались и спорили — приживутся ли в стаде новые коровы.
К Шаграту сияя белоснежной улыбкой кинулась красавица Горра. Он едва заметил её приветствие. Оставил товарищей разбираться со скотиной и потопал к своему шатру.
Не дошёл. Дорогу ему перегородил учитель Ксат.
Старый шаман смотрел с укором.
— Отдал девушку?
— Отдал, — буркнул Шаграт.
Учитель вздохнул нарочито горестно:
— Мозгов, как у сушёного паука. Я думал ты умнее.
— Учитель! — попытался возмутиться Шаграт, но старик не дал ему договорить.
— Помолчи. Как
— Это я слышал её, а она меня не услыхала.
— Ой, дурак… — сокрушённо покачал седой головой старый шаман. — Если сильно повезёт, лет через сто встретишь другую. Но я бы на твоём месте поборолся за эту.
Глава 12. Я рядом
Следующие несколько дней слились для Элисти в цветную круговерть. Странное состояние. Словно её жизнь закончилась после расставания с Шагратом, а начался дурной сон, от которого никак не проснуться.
И ведь даже так сразу не скажешь, что в этом сне дурного.
Она делала привычные вещи — ходила, говорила, улыбалась, наряжалась (конечно, не самостоятельно, а с помощью двух служанок), принимала горячие ванны, спала на мягкой перине и ела из дорогой фарфоровой посуды. Но всё это было не важно, и происходила будто бы не с ней.
Особняк Торстейна не уступал по роскоши столичному дому графа Эванса, а по размерам — намного превосходил. Дядюшка сдувал с неё пылинки и радовался её чудесному выздоровлению. Он написал отцу письмо, в котором сообщал, что нашёл его дочь, но ни словом не упоминал, что её хромота исчезла. Разумно — папенька ведь мог решить, что для здоровой дочери можно найти партию повыгоднее, чем сын скотовода.
Адриан Торстейн оказался вполне приятным молодым человеком. Ну как молодым — на пятнадцать лет старше Элисти, но среди аристократов такая разница не считалась большой.
Интересно, сколько лет Шаграту? Он ведь тоже старше, но явно не на столько. Она никогда не спрашивала его о возрасте. Она вообще очень о многом не успела его спросить. Мысли о шамане ненадолго вырывали из затянувшегося сна и причиняли боль. Лучше не вспоминать. Но не вспоминать не получалось.
Элисти коршуном кинулась на служанку, вздумавшую выкинуть забытую на туалетном столике глиняную птичку.
— Я думала, это мусор, — оправдывалась растерянная девушка.
— Это моё! Вон отсюда! — выкрикнула Элисти и повалилась на кровать, прижимая к сердцу подарок Шаграта.
Больше она не оставляла флейту на видном месте.
Как-то она подслушала разговор дядюшки с сыном. Случайно подслушала — увидала их в саду и вместо того, чтобы поздороваться, почему-то затаилась за густыми кустами.
Разговор шёл о ней. Жених называл её снулой рыбой, а дядя Вилли говорил, что девочка не в себе, потому что пережила слишком много страшного, с ней нужно быть добрей и терпеливей. Адриан согласился быть добрей и терпеливей, но довольным при этом не выглядел.
Элисти невесело усмехнулась в своём убежище. Была она хромым утёнком, а стала снулой рыбой. Это лучше или хуже?