Забери меня с собой
Шрифт:
— Погостишь пока у меня, ногу твою подлечим. А как будешь здорова, так я тебя сам, куда скажешь, отвезу.
— Обещаешь?! — Элисти выронила из задрожавших рук миску с недоеденной кашей, но испачкать едой лежанку не получилось. Орк молниеносным движением подхватил миску и отставил её в сторону.
— Обещаю! — стукнул себя ладонью в грудь в районе сердца, аж гул пошёл. И сказал уже не так торжественно: — Я Шаграт, младший шаман рода Серебристого Ковыля, племени Вольных. А тебя, заяц, мне как называть?
— Элисти. — Она поколебалась и добавила: — Эванс.
Что-то скрывать
Забытая на полу миска шевельнулась, и орк с девушкой одновременно оглянулись. Рыжая лиса, вцепившись в край миски зубами, волокла её к выходу.
Шаграт укоризненно покачал головой:
— Ай-яй, сестрёнка, разве ты голодная?
Лиса уставилась на него самыми честными и самыми голодными глазами.
— Врёшь ведь, — орк вздохнул и добавил в миску пару ложек каши из котелка.
Лиса принялась есть, устроив пушистый хвост на здоровой ноге девушки.
— Она твоя? — Элисти хотела погладить зверька, но не решилась.
Орк усмехнулся:
— Она своя собственная. Наглое создание, но иногда полезное. Про тебя мне она рассказала.
Глава 4. Песнь исцеления
Громадный орк оказался лучшей в жизни Элисти сиделкой, куда внимательнее и заботливее тех, что граф нанимал ухаживать за больной дочерью. Одна проблема — Шаграт был мужчиной. В маленьком отряде орков, напавшем на забравшихся в их земли разбойников, вообще не было женщин. Позволяя переодевать себя, обтирать мокрой тряпицей и выводить (а точнее, выносить) по естественным надобностям, Элисти утешалась тем, что Шаграт — не человек, а значит стесняться его глупо.
Сломанную второй раз ногу орк зафиксировал в твёрдую негнущуюся конструкцию из палочек, холста и кожаных ремешков. Конструкция эта начиналась на щиколотке и заканчивалась на бедре. Наступить на ногу было невозможно, Шаграт ещё и строго следил, чтобы она не пыталась это сделать.
Несколько раз в день он садился у её изголовья и начинал курлыкать свою странную песню без слов. Выводил горлом, не открывая рта, плавную мелодию. Элисти слушала её и уплывала в сон, боль оставалась где-то далеко, а потом исчезала вовсе.
Шаграт называл это песней исцеления, и Элисти верила — это действительно так. Шаман дикого племени делал то, за что лекари-маги в столице брали большие деньги.
К зелёному шаману Элисти привыкла быстро, перестала его бояться. Остальные орки тоже казались довольно дружелюбными, вот только после встречи с ними из разбойников никто не выжил, а, значит, дружелюбны они далеко не со всеми, лучше таких не злить.
Элисти и не злила, предпочитала наблюдать за степными воинами издалека. Шатров у них не было, ночевали они на волчьих шкурах, постеленных вокруг большого костра. Лошадей орки не привязывали, и те свободно бродили, почему-то не разбегаясь. Орочьи лошади были под стать своим хозяевам — высокие, мощные, широкогрудые. Прибившаяся к их табуну кобылка, на которой Элисти пыталась сбежать, по сравнению с ними казалась игрушечной.
Иногда несколько воинов отлучались и возвращались с провизией, и привозили
На этот вопрос Шаграт разразился громким хохотом. Оказалось, что никаких буйволиц орки не трогают, просто наведываются в стойбище рода за едой и нужными вещами. Стойбище недалеко, но шаман пока остерегался перевозить свою подопечную, вот и организовал свою собственную временную стоянку, но ещё пара дней — и они все отправятся домой.
Домой.
Элисти стало грустно. Даже у дикого кочевника было место, которое он называл домом, а у неё не было. Интересно, её вообще ищут? Ну, или хотя бы вспоминают иногда? Замужние сёстры, если вдруг узнают о её судьбе, только поахают, прикрываясь веерами, а брат скажет: «Какая неприятность», отца расстроит нарушенная сделка с Торстейном, а мама… мама вообще может ничего не заметить.
Лиса, словно заметив её состояние, ткнулась в ладонь мокрым носом и тут же отскочила. Ещё один повод для расстройства — лиса с ними не отправится. Она действительно своя собственная, хочет — приходит, хочет — уходит. В руки не даётся, но Элисти успела к ней привязаться.
***
Дорогу до орочьего стойбища Элисти почти не запомнила. Она ехала на холке громадного серого жеребца, прижималась спиной к широкой груди Шаграта, ощущая лопатками мерное биение его сердца. Орк одной рукой держал поводья, а второй обхватывал её поперёк живота и прижимал к себе. И постоянно курлыкал на ухо песнь исцеления, щекоча её щёку тёплым дыханием. В итоге весь путь она продела в полудрёме, зато и боли не чувствовала.
Летнее стойбище рода Серебристого Ковыля длинной лентой растянулось вдоль берега широкой реки. Здесь даже деревья были! Не лес, конечно, размер не тот, но можно укрыться в тени, от ветра защищает, и с топливом для костров проблем нет.
Возвращение воинов вызвало весёлый переполох — лаяли собаки, дети крутились под ногами коней, женщины выходили из шатров и приветливо махали руками.
Женщины орков оказались не намного изящнее мужчин — такие же горы мускулов, только в платьях. И все они бросали заинтересованные взгляды на Элисти, оценивали — кого притащил молодой и по их меркам красивый шаман.
Шаграт остановил коня в центре стойбища возле двух больших ярко раскрашенных шатров. Покрепче прижал к груди Элисти и спрыгнул с конской спины. Подошёл к двоим оркам, которые явно именно его и ждали, склонил голову в подобии короткого поклона.
— Доброй охоты, вождь Грас. Приветливых духов, учитель Ксат.
Вождь Грас был громадным даже по меркам орков, возвышался над Шагратом на целую голову, а старший шаман рода Ксат, наоборот, казался тщедушным — он был стар, и возраст его выдавали полностью седые волосы и странная для орка худоба.
— С возвращением, Шаграт, — вождь повторил приветственный кивок младшего шамана. — Ты привёз победу и добычу.
— Моя победа принадлежит роду, а девушка — моя гостья.
Вождь не успел высказать своё отношение к этому заявлению, вмешался старший шаман: