Заблуждения толпы

Бернстайн Уильям Дж.

Фаворитом Билла была компания «Им-эм-си» из сферы хранения данных: «Я бы сказал, что привлек туда сотню человек». Похоже, никого из них не волновало, что Билл выбрал эту компанию не благодаря тщательному анализу ее положения, а скорее по наводке другого парикмахера. К середине 2000 года акции компании несколько раз сильно падали, но Билл и его клиенты ничуть не сомневались в их устойчивости. Как сказал один из клиентов барбершопа, «даже если упадет на 30 процентов, то сразу восстановится». Над осторожными открыто смеялись. Флинн показал на своего клиента на парковке: «Видите этого парня? Два года назад у него было отложено 5000 долларов, и я посоветовал ему купить акции «И-эм-си». Послушай он меня, сейчас у него на руках было бы 18 000 долларов»⁷⁶⁸.

Когда

Сьюзен Пуллиам вернулась в парикмахерскую три месяца спустя, акции технологических компаний только-только оправились от серьезного падения, но все еще находились приблизительно на 40 процентов ниже пиковой цены. Билл Флинн заявил: «Я не просто покупаю акции биотехнологий или высокотехнологичных компаний»; при этом он по-прежнему хранил верность старой доброй «И-эм-си», но на всякий случай прикупил еще акции «Эбгеникс», цена которых сильно выросла, а общая стоимость его портфеля достигла нового максимума⁷⁶⁹.

В феврале 2001 года акции любимой компании Билла, купленные в кредит, упали в цене настолько, что брокеру пришлось ликвидировать позицию. Эти акции, которые достигли пика в 145 долларов вскоре после первого визита Сьюзен Пуллиам, в конце 2002 года стоили менее 4 долларов за штуку. Парикмахерская Билла, некогда средоточие городских слухов и сплетен, вдруг опустела. Кто-то из местных сказал: «Все знают, что Билл потерял много денег. Кому охота об этом трепаться?»⁷⁷⁰

Не все клиенты Билла остались ни с чем; один, например, вовремя избавился от акций и купил новый дом. Но это не отменяло общего итога: «медвежий» тренд на рынке в 2000–2002 годах настолько деморализовал Билла, что тот перестал приобретать акции – и держался до 2007 года, когда по совету биржевого брокера приобрел пакет «Истмен Кодак». Эта компания обанкротилась пятью годами позже; в 2013 году, когда ему исполнилось семьдесят три года, он продолжал стричь клиентов. Даже после краха руководители компании «И-эм-си», оценившие такую преданность со стороны мистера Флинна, заглядывали к нему на стрижку во время летних отпусков⁷⁷¹.

* * *

Билл и его клиенты по большей части старались разбогатеть традиционными, проверенными временем способами, приторговывая акциями отдельных компаний (нередко в кредит). Однако в 1990-х годах немало американцев отдавало предпочтение иному способу биржевой игры: они обращались в паевые инвестиционные фонды, прямые потомки инвестиционных фондов 1920-х годов. Те обеспечивали диверсификацию рисков за счет приобретения акций большого количества компаний, а также обещали, что портфель акций будет составляться опытными менеджерами. С 1990 по 2000 год активы паевых инвестиционных фондов США увеличились почти в двадцать раз, примерно с 200 миллиардов долларов до 3,5 триллионов долларов, то есть примерно с 7 процентов до примерно 23 процентов от стоимости всего фондового рынка за эти два десятилетия⁷⁷².

Индекс NASDAQ Composite, 1995–2003 гг.

Подобно клиентам барбершопа на мысе Кейп-Код участники паевых инвестиционных фондов отчаянно стремились приобретать акции наиболее перспективных компаний. Компания «Джейкоб интернет фанд», одна из самых популярных в ту пору, выросла в цене на 196 процентов в 1998 году, а фонд «Ван Вагонер эмерджинг гроут» – и вовсе на умопомрачительные 291 процент в 1999 году. Инвестиционная фирма «Янус капитал» управляла портфелями ряда высокотехнологичных американских и международных фондов, многие из которых также показали трехзначную прибыль в тот безмятежный год.

Колоссальная прибыльность привлекала все больше инвесторов, особенно по быстрорастущим пенсионным планам, а консультанты вдумчиво снабжали игроков убедительной статистикой, подсказывая предложения с наивысшей доходностью.

К мании вокруг технологических

фондов привели сразу несколько взаимосвязанных причин. Совершенно очевидно, что наиболее прибыльные фонды привлекали наибольший интерес, что способствовало дальнейшему росту цен на акции и временному увеличению доходности фондов. Взаимные фонды, основанные на регулярных взносах участников, принялись буквально штамповать все новые и новые технологические фонды. А стремительно сокращавшиеся временные горизонты инвестиций побуждали управляющих фондами торговать в полном смысле слова неистово. В 1997 году в эфире программы «На передовой» канала Пи-би-эс Гарретт Ван Ваггонер, менеджер одноименного фонда, совершил по телефону какое-то немыслимое количество сделок⁷⁷³. Эта программа, кстати, хорошо раскрыла роль прессы в пузырях. Вот красноречивое описание Ван Ваггонера от Джозефа Носеры, известного финансового журналиста: «Конкуренция жесткая, и топ-менеджеры паевых инвестиционных фондов похожи на современных алхимиков в своих поисках волшебной рыночной выгоды. Прямо сейчас никто не в силах соперничать с человеком по имени Гаррет Ван Ваггонер, который управляет именным фондом в Сан-Франциско»⁷⁷⁴.

Десять тысяч долларов, вложенных в его фонд 1 января 1997 года, выросли до 45 тысяч долларов к марту 2000 года (доходность составила 350 процентов), а затем сократились до 3300 долларов на дне рынка в сентябре 2002 года (падение на 67 процентов с 10 000 долларов и общее падение на 93 процента). Причем даже эти мрачные цифры не полностью отражают понесенный ущерб. Несмотря на уверения прессы, относительно немногие люди слышали о фонде Ван Ваггонера в 1997 году, когда он только появился. Но за 1999 календарный год капитал фонда вырос с 189 миллионов до 1,5 миллиардов долларов. То есть куда больше инвесторов покатилось вниз следом за жутким 93-процентным падением, чем сумело насладиться головокружительным подъемом на 350 процентов. В конце концов Носера оказался прав: Ван Ваггонер действительно был алхимиком, но превращал золото обратно в свинец; в 2008 году он покинул пост главы своего фонда, который показал наихудшие результаты за десять лет среди всех паевых инвестиционных фондов, потерял в общей стоимости 66 процентов по сравнению с прибылью 72 процента от всего фондового рынка⁷⁷⁵.

Одна замечательная особенность объединяет бум железных дорог, суету 1920-х годов и интернет-пузырь: это роль передовых технологий, вокруг которых все закручивалось. Хадсон полагался на скорость перемещения по железной дороге между конторами, строительными площадками, собраниями акционеров и заседаниями парламента. В разгар пузыря 1920-х годов спекулянты, даже находясь на океанских лайнерах, с нетерпением изучали биржевые сводки, поступавшие по телеграфу, и вели торги посредством радиопередач с борта кораблей. Интернет-чаты и онлайн-площадки усиливали ажиотаж в отношении акций интернет-компаний, которые сами торговали через Интернет.

* * *

Второй характерный симптом пузыря – отказ от комфортных и респектабельных профессий в пользу рискованных спекуляций – также проявился во время интернет-пузыря во всей красе. Чаще всего в 1990-е годы это подразумевало увлечение краткосрочной «дневной» торговлей: миллионы людей, преимущественно мужчины, брали отпуск или даже увольнялись с работы, чтобы сидеть перед компьютерными мониторами и проводить десятки, а то и сотни сделок за сутки.

Такая торговля с быстрой покупкой и продажей акций нацелена на получение небольшой прибыли. В идеальном мире внутридневной торговли типичная сделка может включать покупку тысячи акций по цене 31 1/2 и продажу пакета в тот же день, иногда через несколько минут после покупки, за 31⁵ /₈, что позволяет получить прибыль в размере 125 долларов США. Но на практике прибыль большинства внутридневных трейдеров в среднем стремится к нулю, а каждая сделка сопровождается уплатой комиссионных, которые, с учетом сотен и тысяч транзакций в день, нередко разоряют даже умеренно успешных / удачливых игроков.