Забота о себе

Мортари Луижина

Таким образом, самопознание представляется непростой задачей: приходится погружаться в глубины потока своих переживаний, понимая, что не только его границы недоступны нашему взгляду; но кроме того, поскольку ментальная жизнь есть постоянное и неразделимое становление, то, когда мы рассматриваем внутренним взором каждое переживание по отдельности, полученное знание неизбежно оказывается ограниченным и фрагментарным. Наше самопознание всегда неполно и неточно, как и любая другая форма познания, и даже в большей мере, поскольку наша личность одновременно и открывается анализирующему сознанию, и скрывается от него (De Monticelli, 2000, р. XL). Поскольку оно (самопознание) всегда недостаточно, занятие личного познания нельзя никогда назвать законченным. Оно не только, однако, никогда не закончено, но чрезмерно для человеческого разума, поскольку наше рефлексивное мышление не может рассмотреть всю ментальную жизнь в ее целостности. Только божественная мысль способна помыслить себя целиком. Человеческая мысль, даже пройдя весь путь, не достигнет пределов души (anima), слишком глубоко простирается ее логос (Гераклит, фрагм. 45) [42] .

42

Гераклит.

Фрагменты, цит. соч., 1910, с. 19.

Пытаясь описать сложность ментальной жизни, для познания которой недостаточно аналитических инструментов разума, мы, однако, вовсе не считаем автоэтнографическую работу бессмысленной или бесполезной. Наша задача – облегчить осознание пределов и ограничений любого самоанализа; ведь без понимания всей трудности задачи невозможно выработать то необходимое качество исследовательского смирения, которое побуждает мышление критически оценивать каждый свой инструмент и каждое направление работы.

Глава 1.1

Рефлексивная практика

Если согласиться, что сущность ментальной жизни – «в осознанности, то есть в осознании самих себя», то осмыслять собственный ментальный опыт-значит «познавать сознание» (Stein, 2001, р. 151). Такое познание возможно, поскольку любой субъект может сделать собственный опыт объектом своего внимания. Фрагменты сознательного опыта – это когнитивные акты с точными произвольными объектами, и эти акты сами могут становиться произвольными объектами мыслей другого порядка, то есть того «рефлексивного поворота взгляда» (Husserl, 2002, р. 89) [43] , который в форме второго когнитивного акта обращается на первый. Таким образом, самопознание реализуется в «актах рефлексии», в которых ментальная жизнь становится объектом анализа и концептуально познается. Рефлексия – это движение мышления, в котором «мы наблюдаем то, что происходит в нас самих» (Stein, 1999а, р. 55). Это внимание к мысли, в то время как она развивается и, развиваясь, порождает другую мысль (Husserl, 2002, р. 186) [44] ; это самоуправление сознательным опытом в процессе его протекания. Только посредством акта рефлексии мышление может осознать качество своего опыта (ivi, р. 190) [45] .

43

Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М.: Академический Проект, 2009. С. 115.

44

Гуссерль Э. Идеи…, цит., с. 230.

45

Там же, с. 234.

Между мышлением и рефлексией есть разница: и то, и другое – cogitationes, то есть мыслительные акты, но если мышление обращено к чему-либо, сущностно отличному от него самого (можно помыслить действие, событие, физический феномен), то рефлексия мыслит мысль, то есть представляет собой когнитивный акт того же рода, что и объект, на который этот акт направлен. Рефлексирующий субъект слушает свои мысли и наблюдает свои чувства. Рефлексия – это ярлык, обозначающий «имманентно направленные» когнитивные акты, то есть такие, в которых объект имеет ту же природу, что и сам рефлексивный акт (ibid., р. 90) [46] , и потому рефлексия способна уловить и проанализировать поток пережитых событий в разнообразных формах его протекания и тем самым позволяет мышлению составить этнографию своего сознательного опыта.

46

Там же, с. 116.

Только под рефлексивным взглядом события ментального опыта становятся действительно опытом, открывая возможность для развития полноценного переживания собственного жизненного мира (ibid., р. 184) [47] . Так что для процесса самоанализа рефлексия составляет основополагающий когнитивный акт. Знаменитая формула Декарта «cogito cogitationes» или «cogito me cogitare, ergo sum» есть ни что иное как утверждение первичности рефлексивного акта, в котором мышление само мыслит свое протекание [48] .

47

Там же, с. 230.

48

В основополагающей роли, которую феноменология Гуссерля отводит рефлексии, заметны отзвуки стоической концепции мышления как способности исследовать самого себя (Эпиктет, Беседы, 20, 5) [Эпиктет. Беседы, цит., с. 74]; именно в способности рефлексировать собственные мысли и представления Эпиктет видит силу разума, поскольку от способности исследовать продукты познавательной деятельности зависит возможность освободиться от влияния, которое необдуманные мысли оказывают на сознание, и придать своим поступкам верное направление.

Рефлексия – это направление духовного взгляда (ibid., р. 82) [49] ,

свидетельствующее о свободном положении субъекта по отношению к самому себе. Задействовать рефлексию – значит обратить взгляд на сознательный опыт и твердо удерживать его на нем, чтобы увидеть, «что имманентного там находится» (ibid., р. 76) [50] .

С феноменологической точки зрения нам доступны два уровня рефлексии: объектом первого являются продукты сознания (мысли, воспоминания, эмоциональный опыт) и когнитивные процессы, которыми они порождаются (вспоминать, анализировать, решать и т. д.); объектом второго – сам акт рефлексии, нацеленный на понимание качества рефлексивных актов, того, каким образом с их помощью осознается ментальная жизнь. Продукты рефлексии, в свою очередь, тоже являются опытом и как таковые могут становиться объектом «рефлексии высшего уровня» (ibid., р. 187) [51] . В обоих случаях объект исследования имеет ту же природу, что и сам акт исследования, поскольку мышление мыслит мыслимое, однако во втором случае рефлексия становится «знанием самой себя» (Stein, 2001, р. 151). Можно сказать, что с помощью первого уровня рефлексии реализуется познание онтологического качества, в то время как с помощью второго – познание эпистемологического тождества.

49

Гуссерль Э. Идеи…, цит., с. 109.

50

Гуссерль Э. Идеи…, цит., с. 104.

51

Там же, с. 233.

С того момента как в феноменологии рефлексия считается фундаментальным эпистемологическим актом (Husserl, 2002, р. 184) [52] и была подробно концептуализирована ею (феноменологией) во всех своих проявлениях, феноменологический метод принимается за основную точку отсчета для описания способов самоанализа. Хотя данный метод был разработан для целей научного анализа сознательной жизни ради получения точного знания и порой представляется чересчур сложным, все же в своих основных аспектах он может легко применяться любым человеком, стремящимся достичь относительно полного и точного знания себя, и выступает как практика саморазвития, поскольку позволяет выработать нужное расположение сознания [53] .

52

Там же, с. 229.

53

Здесь я затрону только отдельные аспекты феноменологии, которые представляются полезными для разработки метода самопознания, но не стану рассматривать эту философию в ее целостности, поскольку некоторые теоретические и гносеологические постулаты феноменологии (напр., ее реализм), хотя и очищенные от многих неверных толкований, которые замечательно деконструировала Роберта Де Монтичелли (в частности, смысл понятия «чистого сознания», которое вовсе не означает сознание, освобожденное от плоти (1998, р. 68)) трудно принять в свете последних философских и эпистемологических воззрений, утвердившихся с появлением конструкционистского и лингвистически обусловленного видения познавательных процессов.

Рефлексивная автоэтнография

Ментальная жизнь представляет собой непрерывный поток фрагментов опыта. Тот факт, что мы живем событиями ментального опыта, не означает, что мы их видим: можно вообще не осознавать, что они есть. Но каждый бессознательный опыт может стать объектом внимания, если направить на него рефлексивный акт. Каждый раз, когда сознание решает остановиться и задуматься, внутренняя жизнь, обычно протекающая вне взгляда субъекта, становится объектом обращенного на нее рефлексивного акта, и тогда ее можно познать и понять. По сравнению с размытостью, в которой субъект пребывает при естественном отношении к внутренней жизни, рефлексивный акт подталкивает к сознательному взгляду и дает возможность для самопросветления, которое характеризует становление «пробужденного» субъекта.

Последовательность когнитивных актов, структурирующих феноменологический метод самоанализа, отмечает путь к познанию себя: держать перед мысленным взором фрагменты собственного опыта, анализировать их таким образом, чтобы прояснить их сущностное качество, фиксировать это качество в лингвистических выражениях, соответствующих сущности того, что было схвачено рефлексивным актом, следуя ключевому эвристическому принципу – чтобы рефлексивный акт направляло только то, что обнаруживается с очевидностью (ibid., р. 160) [54] .

54

Гуссерль Э. Идеи…, цит., се. 199–200.

Практиковать рефлексию непросто, потому что для этого нужно остановиться, нарушить обычный способ бытия в мире, когда субъект задерживает взгляд на окружающих предметах, и сосредоточить внимание на нематериальном объекте, выстроенном собственной мыслью; рефлексия действительно берет начало с изменения собственной позиции по отношению к миру. Однако именно это осознанное решение – решение трудное, поскольку кажется, что оно идет в противоположном направлении свободного потока бытия – дает субъекту осознанный взгляд, которым можно воспринять собственное состояние.