Заброшенная территория

Кузьмин Андрей Николаевич

При очередной полугодовалой задержки зарплаты Егор собрал «манатки», оставил доверенность на ее получение Кате, выскреб на билет из заначки все деньги, и сбежал, от жены с сыном, во Владивосток. Думал – ненадолго, оказалось – навсегда! Получалось -предательство семьи! Суздальцев мучился на берегу Тихого океана, размеренно зарабатывая деньги на возвращение в «Новосиб», но через полгода узнал, что супруга сошлась с коммерсантом, и все трое стали сыты и счастливы. Он стал там не кому не нужен, да и ему бы – взглянуть разок на Владика… и все!

Кихкакин развелся примерно в это же время. И встретились опять два одиночества, случайно, прогуливаясь по Набережной. А через месяц Кихкакин, по приглашению РОНО, уехал в Кавалерово учить подростков химии. Егор, здесь же, на Набережной, этим же осенним вечером, познакомился с Ириной, студенткой пятого курса института «Экономики и Сервиса». Вскоре неплохо устроился

на металлоприемный пункт, и стал почти главным начальником, вторым, после своего однокурсника, Сергея Крапивенцева, и пригласившего его к себе на работу. Жили у Ирины в гостинке. И вот, через семь лет, Суздальцев, следуя в гости кКихкакину, счастливый, ожидает рождение ребенка. Хотелось бы сына, но кто будет – тот будет! Совершил ли он предательство по отношению к Владу и Кате – думал в очередной раз Егор. Да, совершил, проявив слабость! Но от этого всем лишь стало лучше. Бывшая жена, да и сын вспоминались все реже и реже. Длинный капот Цедрика равномерно глотал жирную ленту асфальта. Сразу за заправкой показались еще две скромно отодвинувшие ладонь в сторону девицы, броско одетые, в коротких юбках, с потухшими от водки и наркотиков глазами, изможденными лицами, просящими удовольствий и денег. Хотя времена наступили не сложные: имеющий деньги – удовольствие купит! «Везет же мне на них сегодня!»– подумалСуздальцев: «Ирина, с зародившейся в ее теле новой жизнью – единственное родное на этой планете существо и ее надо держать в своем Сердце чистой и непорочной, верней, свое Сердце нужно держать для нее чистым!» Суздальцев, не снижая скорости, промчался мимо. Крутые серпантины закончились, и трасса теперь пролегала вдоль долины реки Павловка, с небольшими подъемами и спусками, иногда стрелой уходила за горизонт. Радио зашипело – оно оказалось вне зоны действия радиостанций. Далеко от города удалился Егор! Справа, на высокой скале, стоял огромный, деревянный крест «Спасителя». «Как удалось поднять его по этим отвесным скалам!?»– подумал Суздальцев. Крест, словно напоминал проезжающим внизу путникам, что «не хлебом единым жив человек!».

До Кихкакина осталось 80 км. И уже через час, они за философскими беседами, с рюмками коньку в руках, коротали вечер, обратив внимание на идущих «с подачи» наркоманов – Каменцева и Радова.

Глава 11. Елена – восходящая звезда дискотек!

После сегодняшней подготовки к подъему на Темную, Лена зашла домой. Вчера Андрей Вячеславович дал добро на поход. Родители остались с ночевкой на даче. Братишки, коего ей хотелось с малых лет, у нее не было. Не было и сестренки. Скучно, вот так, одной, в трехкомнатной квартире. Шедший долгие три дня дождь ночью закончился. И с утра, весь день, светило золотистое теплое солнце. Лена выглянула в окно. Заходящие лучи серебряными стрелами отражались от стальной телевышки, расположенной на вершине ярко-желто-красно-зеленой горы. Где-то, недалеко за ней, находится двухвершинная гора Темная, высотой около двух километров. Подружки, Настя и Юля, берут с собой своих парней – Сергея и Павла. А к кому прижмется она, сидя у потрескивающего костра, вслушиваясь в гуканье спрятавшегося в ночной тьме филина. Неужели этим человеком будет Андрей Вячеславович?! Это шанс!? Она перешла из зала на кухню, включила чайник и сквозь занавеску еще раз поймала глазами прячущееся за горы солнце, думая о предстоящем и прошедшем. Она уже полтора года неравнодушна к учителю химии. С того самого морозного утра, когда опоздав на урок, при свете, еще включенных по случаю позднего январского рассвета плафонов, вместо привычной, пассивной к окружающему миру учительницы, увидела его – высокого, худощавого, в сером, с длинными рукавами пиджаке. Сквозь очки на нее посмотрели светло-голубые, внимательные глаза, как-то сразу принявшие участие в ее жизни. А когда через неделю он подменил ушедшего на больничный учителя химии, и случайно, при игре в баскетбол плотно шаркнулся передом о верхнюю часть ее высоких ног….Лене стало стыдно – щеки залил румянец! Все, казалось, заметили это, хотя игра шла своим чередом. Лена скрывала свои эмоции по отношению к учителю даже от подруг. По химии стала получать вместо хилых троек твердые четверки. Мечтала зимними ночами об отношениях, укутавши энергичное, молодое тело в ватное одеяло, покрытое хрустящим пододеяльником.

Испив чая, Лена включила телевизор и забралась в прохладную, с пахнувшими простыня-ми, постель.

Вскоре – звезды молчаливо замигали сквозь недавно поставленное пластиковое окно.

Редкие автомобили проезжали под домом. Бессонные летние ночи, когда люди, с ночи до утра колесили туда-сюда по городку, остались в прошлом.

Не спалось.

Еще весной, когда по обочинам свежеасфальтированных дорог цвела черемуха,

Елена, на-слаждаясь ароматом проснувшейся кругом жизни, чувствуя наступление нового годичного цикла, мечтала о своем, о личном. Мракобесие в Уганде, и голодающий народ Зимбамбе, мало затрагивали душу юной девицы! Ждала единственного и навечно, того, чье сердце вольется в ее сердце и будут радостно молотить они в унисон до самой смерти! Пусть это будет не принц на белом коне, но тот неповторимый, без которого ноет внутри в вечернем майском воздухе, без которого дальнейшее существование теряет всякий смысл. Пусть это будет хоть будущий взяточник, хоть пакистанский шпион, хоть бандит или правильный патриот – из отцовской комсомольской юности! Хоть кто, лишь бы это был – Он!

Она ждала. И вот – нетипично холодной для Юго-востока Сихотэ-Алиня зимой – в классе появился новый учитель и почти сразу же стал – «Им»! Но наступило беззаботное лето, и она поехала на море, где во влажной августовской ночи, под яркими звездами в бездонном небе, на желтом пляжном песке и получила свой первый сексуальный опыт с малознакомым парнем из Хабаровска.

Соленые волны чистой океанской водой наплывали на ее молодое, чувствительное тело, вызывая прилив мурашек от затылка до пяток. Купальный сезон здесь только начинался. Тихий океан, или одна из его частей – Японское море на восточном побережье Приморья едва прогрелось. Вода была бодряще-прохладной даже в этот, не щадящий кожу июльский 37- градусный зной. Далеко-далеко, почти за полоской горизонта медленно двигались поблескивающие черточки лайнеров, сухогрузов, лесовозов. Стемнело. По еще теплому желтому песку передвигалась пара мужчин. В руках у одного был таз и шахтерский фонарь, луч которого сосредоточенно рыскал по каемке лениво наплывающих на берег волн. Другой парень нагибался и быстро хватал из воды, прибывшую к песку на икромет, блестящую от выползшей луны, рыбку и забрасывал в пластмассовый таз.

– Ух ты!!!– удивилась рядом проходившая девушка,– Прям вот так, на берегу?!

– Да!– парни остановились. Луч фонарика уставился в Ленины шоколадные от загара ноги,– Это иваси. Раз в году она вот так мечет икру. Вон, видите?!– указал рослый брюнет на сверкающую серебром селедку, нагнулся и выбросил слабо трепещущуюся рыбку на берег и предложил,– Пойдемте с нами!?

Лена согласилась. Наловили иваси, а там ночь у костра с достаточным количеством красного вина… – и удалились вдвоем в палатку!

Ни первый эротический опыт, ни этот парень, не оставили в ее сердце сколько-нибудь заметного следа.

К осени парень прислал ей письмо по электронной почте. Она ответила. Так продолжалось с месяц, пока не затухло окончательно.

Глава 12. За рюмкой коньяку.

– Каждая наша мысль влияет не только на собственную душу, на свой организм, но и на все мироздание в целом,– сказал Кихкакин приехавшему погостить, из когда-то родного Владивостока, товарищу.

– Как? Ты хочешь сказать, что наши мысли толкают нас к действиям…, а эти действия и изменяют мир?– поинтересовался гость, разливая привезенный из города коньяк.

– Не только так, – Кихкакин поднял рюмку,– Но и сразу, непосредственно!

Товарищи выпили без тоста, закусив крепкий напиток дольками, выращенных в «Перво-зданной» яблок.

– Ты хочешь сказать, что наши мысли излучают какую-то энергию, преобразующую атомы материи?

– Именно!-Кихкакин поправил съехавшие на нос очки,– Они не излучают, они сами есть энергия! И влияют не только на материю, но и на взаимодействие различных форм и частей материи.

– Алхимия жила, алхимия живет, алхимия будет жить!– собеседник наполнил доставшие-сяКихкакину по наследству мелкие хрустальные рюмки,– И это так?

– Тебе нужны доказательства?

– Не помешали бы!

– Доказательства есть! Только косвенные, но вполне достаточные для людей зрячих.

– Это типа, у кого чакры открыты?!– улыбнулся Егор Суздальцев.

– Примерно. Типа того. Как там участники «Белого шара»? Как там «Лужа», ничего про него не слышно?

– Ты про Калюжного? Не поверишь, но им недавно подполковник ФСБ интересовался. Всех наших отыскали и всех подробно допросили по его поводу! А тебя?!

– Да нет!– удивился Кихкакин,– А что спрашивали?

– Да буквально все. Как ест, когда спать ложится… Он давно с горизонта исчез, еще в на-чале века… Ты же с ним наиболее близок тогда был. К тебе, что, не приезжали!?

– Да нет!– не мигая, ответил Андрей Вячеславович.

– Да понятно, я тоже обещал молчать!

– Да брось ты, я бы сказал!– слабо усмехнулся учитель химии.

Коротая за философскими беседами вечер, давние друзья вышли на балкон покурить. Пе-ред ними находилась площадь автовокзала, по которой шли двое. Блеск их возбужденных глаз пробивался сквозь пелену дождя.