Забудь о разводе!
Шрифт:
Лукьянов поигрывает бровями и демонстрирует мне похотливую ухмылку. Урчит, точно кот, выпрашивающий сметану.
Он вскользь пробегается по мне взглядом и едва заметно вздрагивает от увиденного.
– Ты что, в нашу походную палатку нарядилась? – тычет он на мою пижаму пальцем и брезгливо кривит губы.
– А это мой дорогой, "ждун", – расправляю на себе необъятную вещь мышиного цвета с мордой известного персонажа. – Правда же, она классная?
– Ага, класснее еще не видел, – кивая заторможенно,
Просто Матвей привык лицезреть меня в красивом нижнем белье. Никогда я не позволяла себе предстать перед ним в обычной хлопковой ночнушке. Всегда отдавала предпочтение кружеву и шелку.
Ради него, кобеля такого, старалась. Да вот только все без толку!
– Ждун, говоришь? Это что, какой-то намек? – слышится подозрительность в голосе и взгляд его сосредоточен на моем лице. – Ну и чего же ты ждешь, позволь узнать?
"Твоего краха!" – вертится на языке.
– Как чего? Того дня, когда нам можно будет заняться любовью! – восклицаю я.
Лукьянов протяжно хмыкает, сканируя "двухместную палатку", в которой если кто-то и может предаться любви, то разве что микробы.
Вижу, он в полной мере не оценил мою находчивость.
Стоит предо мной, как истукан, потерявший связь с реальностью. И тут вдруг он резко хватается за горло всей своей пятерней, начинает с усилием прочищать глотку.
– Что-то мне нехорошо. Дышать нечем… горло опухло, – молвит он между хрипами.
Ну наконец-то! А то я думала, у него выработался иммунитет к моим "секретным" духам, на которые у него аллергия.
Помнится, не сразу я поняла причину его удушья. А как дошло, так сразу запрятала флакон подальше. А Матвею я не рассказала. Неудобно было, ведь эти духи он сам же мне и подарил… А со временем как-то забылось об источнике аллергена.
Но я и не предполагала, что когда-нибудь еще воспользуюсь ими.
И вот их час пробил!
– Дорогой, что с тобой? Принести воды? Жди, я мигом, – подрываюсь с места, как ошпаренная, разыгрывая ужас и панику.
– Не надо, – каркает он, выставляя руку в мою сторону, снова прочищает горло. – Просто нужно подышать свежим воздухом. Я пойду к себе в кабинет.
– Ты уверен? А то может, в "скорую" позвонить.
– Нет, это пройдет скоро. Открою там окно и еще немного поработаю.
– Как скажешь, только долго не засиживайся, – с беспокойством провожаю его до порога, усмиряя внутреннее злорадство.
Матвей прокашливается в кулак, чмокает меня в лоб и, пожелав мне спокойной ночи, отправляется в свой кабинет.
Там он проводит всю ночь. Наводит на такую мысль, потому что поутру я обнаруживаю его половину постели нетронутой.
А вот вторая промелькнувшая в голове мысль заставляет мои волосы на голове зашевелиться.
Неужели
– Матвей? – зову его настороженно, заглядывая в пустующий кабинет.
Следом я спускаюсь на первый этаж, ощущая, как растет во мне гнетущее чувство вины.
Однако все оказывается куда проще. Я с облегчение выдыхаю, как только нахожу на кухонном столе записку, написанную корявым почерком:
"Отец вызвал на работу пораньше. Какие-то проблемы. Домой вернусь поздно. Созвонимся еще. Целую".
– Доброе утро, Катюша, – пугает меня знакомый женский голос, доносящийся из-за спины.
Подпрыгнув в воздух, я резко оборачиваюсь и едва ли не заваливаюсь на нашу домработницу.
– О-о-о, Дарья Алексеевна, здравствуйте, – улыбаюсь милой женщине с добрыми голубыми глазами и короткой прической цвета спелой вишни.
Она работает у нас без малого два с половиной года. Из всех домработниц, что Матвей нанимал, эта женщина – самая лучшая. Она не только вкусно готовит, но и совет дельный может дать, если к ней обратиться.
– Я вас чем-то напугала? – обеспокоенно выдает она, заглядывая в мое лицо.
Жму плечами неопределенно.
– Просто вы настолько бесшумно передвигаетесь… Я до сих пор не могу привыкнуть.
– Это моя работа – быть невидимкой.
– Перестаньте. В этом доме вы не обязаны быть невидимкой. Я всегда вам рада.
Женщина учтиво кивает и заглядывает за мою спину. На стол, где стоят нетронутые пакеты из супермаркета, которые ни я, ни Матвей не додумались вчера разобрать.
Я запамятовала. Вчера весь вечер я усмиряла свою злость, возникшую из-за контроля муженька. Мне было не до продуктов.
А вот Матвей… На него в принципе рассчитывать было бессмысленно. Он у нас по жизни инвалид, не приспособленный к быту и порядку в доме.
Даже как-то неудобно перед Дарьей Алексеевной.
– Чем сегодня вас порадовать? – спрашивает она, проходя к раковине и споласкивая руки, прежде чем провести распаковку пакетов.
– Приготовьте то, к чему ваша душа лежит, – отвечаю без раздумий. – Я полностью доверяю вашему вкусу. Уверена, будет как всегда – пальчики оближешь, – говорю я без капли лести, на что у женщины вспыхивают пухлые щечки.
– В таком случае я постараюсь вас удивить, – отвечает она, сверившись с имеющимися продуктами.
Шаркнув ножкой, я отодвигаюсь в сторону.
– Кухня в вашем распоряжении, Дарья Алексеевна. А я пойду собираться. У меня сегодня дебют – мой первый в жизни поход в психотерапевту.
На лицо женщины ложится тень озадаченности, а в глазах застывает немой знак вопроса. Тем не менее она не отваживается озвучить его, а я не решаюсь пролить свет на патовую ситуацию, сложившуюся в нашей семье.