Забудь о разводе!
Шрифт:
Он не любитель заводить разговоры о бывших. Всегда ловко уходил от ответа или отвечал обтекаемо, когда я проявляла повышенный интерес к его прошлой жизни.
Так однажды мне стало просто плевать. Он не лез в мое прошлое, и я тоже. Забила. Что было, то прошло…
Но брак – это уже не шутки. О таком принято предупреждать, особенно если в паспорте нет никаких штампов.
– Но… как вы вышли на нее? – спрашиваю я, все еще не отойдя от шока.
– Не сказал бы, что мне легко далось раздобыть эти сведения. Полагаю, Антон Павлович со своими связями
Следом Дамир смахивает по экрану телефона влево и снова подносит к моему лицу.
А мне страшно смотреть. До того, что хочется зажмурить глаза и забиться в угол. Укрыться от правды. От всего мира.
Была бы я маленькой девочкой, так и сделала бы.
К счастью, я не маленькая и далеко не девочка. Я обманутая женщина, которая ищет правду. Какой бы горькой она ни была.
Я фокусирую мутноватый взгляд на экране. На изображении ребенка. Совсем крохотного. И такого очаровательного, что улыбка непроизвольно расползается на моих губах и на глаза наворачиваются слезы.
Только дети способны вызвать у меня слезы. Не важно слезы счастья это или отчаяния.
Боже, какое чудо. Сладкий комочек.
Но стоит мне осознать, для чего Дамир показал мне снимок младенца, как улыбка моя увядает. Уголки рта ползут вниз.
– Только не говорите, что это… – с опаской произношу, а закончить мысль не могу.
Больно. И боль знакомая. Самая сильная из всех прочих.
Дамир насупливается и поджимает губы, наблюдая за моей не самой адекватной реакцией.
Я смахиваю со щек слезы и тогда он на выдохе отвечает:
– Ее зовут София. Дочь твоего Матвея. Как понял, о ней не знает даже Антон Павлович.
Ба-бах!
Это самый сильный удар. Самый сокрушительный.
И вот куда, спрашивается, подевалась вся моя сила и несгибаемость?
Все могла стерпеть, но только не это.
Не знаю, что это такое: зависть или жалость к себе, но меня разрывает изнутри чувство несправедливости. Огромное. Чудовищное.
– Мне очень жаль, но я не мог не сказать тебе, – вырывает меня из разрушающих мыслей голос Дамира, пронизанный искренним сожалением.
И я цепляюсь за реальность из последних сил. Выбираюсь из ада на поверхность, пока он не поглотил меня целиком. Пока я вконец не запряталась в скорлупу, лицом к лицу встречаясь с очередной депрессией.
Собрав всю волю в кулак, я беру верх над эмоциями и выбрасываю из головы все ослабляющие меня мысли.
Дома пореву.
– А вы как узнали, что малышка от Матвея? – интересуюсь на удивление ровным и спокойным тоном.
– Чисто случайно. Мать этой девочки однажды заявилась к нам в офис. В канун Нового года. Мой кабинет находится по соседству с кабинетом Матвея. В общем, так вышло, что я стал невольным слушателем их разговора, в котором она сожалела, что их дочери, цитирую: "достался такой дерьмовый папаша, который не в состоянии увидеть разницу между именами София и Софья", что, на мой взгляд,
А вот и клубок тайн начал постепенно распутываться.
Это же та самая "Милашка_95".
Но отчего-то я не пожелала рассказывать Дамиру о найденной в ноутбуке мужа переписке. Постеснялась.
– На днях я вспомнил об их разговоре и поднял из архива журнал посещений, – продолжает Дамир. – Оттуда я узнал личные данные этой девушки. Нашел ее профиль в интернете и скачал фото ребенка, чтобы не быть голословным.
Все логично. Сомнений быть не может. Слишком много совпадений, чтобы это не было правдой.
Поразительно…
Что ни день, так у Матвея пополнение.
Казалось бы, совсем недавно он признался мне в одном еще нерожденном ребенке. А сегодня их уже стало двое. От разных женщин, судя по всему.
Не удивлюсь, если завтра детишек наберется на целую футбольную команду.
Какой же Матвей все-таки плодовитый. Прямо писечный труженик.
Может, стоит сегодня напомнить ему о существовании средств контрацепции?
– И кто эта девушка? Вы можете сказать мне, как ее зовут? – спрашиваю, и не надеясь услышать ответ.
Но вместе с тем я мысленно готовю себя к самому худшему.
Тут одно из двух: либо Дамир снова оставит меня ни с чем, либо весь мой прежний мир пошатнется.
– Да, я где-то сохранял ее данные, секунду, – он переворачивает телефон экраном к себе, заходит в заметки и монотонно зачитывает: – Самойлова Людмила Валерьевна.
Сердце ухает вниз. Оно просто разбивается вдребезги о действительность.
А я ведь даже и не думала, что разбитое однажды, можно разбить дважды. Но, как оказалось, можно. Еще как можно.
– Что такое? Ты знакома с этой девушкой? – предполагает Дамир, с неким беспокойством разглядывая мое лицо.
И он попадает точно в яблочко.
В последний раз с Людмилой я встречалась в позапрошлом месяце на плановом осмотре. Не сказала бы, что наше общение можно было назвать дружеским, но я помню, как она держала меня за руку и улыбалась. Как подбадривала меня и говорила, чтобы я ни в коем случае не сдавалась.
– Да… знакома, к сожалению.
– И кто же она?
– Мой гинеколог, – отвечаю я безжизненным голосом, проваливаясь в пучину лжи.
Она же вела все три мои беременности и была свидетелем всех моих потерь, моих слез, отчаяния и безысходности. А в тайне от меня спала с моим мужем.
Но что самое паршивое – вот чей вишневый парфюм я ощущала на Матвее два дня назад.
А это говорит о том, что он по-прежнему встречается с ней у меня за спиной.
Ненавижу! Их обоих презираю!
Однако я не припомню, чтобы Людмила Валерьевна уходила в декрет.
А, впрочем, этому может найтись объяснение. Был у меня момент, когда я не посещала гинеколога. Достаточно затяжной промежуток времени.