Забыть Миссанрею

Романова Галина Львовна

— Нет.

— Наша история… Я когда-то в юности ходил в исторический кружок. Делал доклад. И случайно в библиотеке — некоторые книги на мое имя взяла мать, поскольку есть предметы, которые запрещено изучать мужчинам… если бы она знала, что я там вычитаю, она бы ни за что не послала того запроса… Думала, что ее сын слишком глуп и неусидчив, чтобы дочитать до этого места… А я дочитал. И все понял… понял про то, как наша жизнь стала такой, как сейчас.

Ренн подавился воздухом:

— А что, раньше было все иначе?

— Да. Тебе говорили,

что есть другие планеты?

Вспомнился урок астрономии. Строение их системы, карта звездного неба, общие сведения о звездах и галактиках, красные карлики и кометы, созвездия и спутники… Как сказка и песня, звучали старинные имена и названия — Альтаир и Антарес, Сириус и Солярис, Кассиопея и Андромеда. Млечный Путь и Скопление Девы…

— Ну… возле некоторых звезд есть свои системы, — он искренне недоумевал, с чего вдруг отец завел этот разговор. — Ученые открыли несколько тысяч планет. Большинство безжизненные, но есть и такие, у которых присутствует кислородная атмосфера и… и вроде бы не некоторых возможно наличие живых организмов…

— «Наличие живых организмов», — усмехнулся отец. — А ты знаешь, что твоя обожаемая супруга как раз и торгует с этими самыми «живыми организмами»?

— Что?

Ренн поднял голову. На миг все его проблемы исчезли, заслоненные другим.

— Да. Нам, мужчинам, этого не говорят… обучение в наших школах ведется раздельно… ты это помнишь? То, что позволено знать женщинам, для нас, мужчин, под запретом. Только девять классов, ты помнишь? Потом распределительные курсы спецобразования и… работа или судьба домохозяина на попечении супруги. Девушки учатся больше. Они еще три года без нас постигают науки, потом получают высшее образование. Они знают в два-три раза больше, чем мы. Они знают о том, что за пределами нашей системы есть жизнь. Там сотни, даже тысячи обитаемых миров. Миссанрея — не единственная обитаемая планета.

— Я… слышал, — обиделся Ренн. — Вы с мамой говорили, что хотели бы полететь куда-то на отдых… И летали когда-то, пока не появились мы с сестрой.

— Да. Мы летали на другие планеты. На курорт. В свадебное путешествие… Сейчас ты женат, ты самостоятельный человек и мы с матерью сможем опять куда-нибудь отправиться… Я что тебе хочу сказать, Ренн… не везде такая жизнь, как у нас. Есть миры, где мужчины свободны. Я мало видел, но я слышал. Старался об этом забыть, потому что знал, что не смогу… а вот ты…Ты сможешь.

Ренн с удивлением поднял голову. Он никогда не слышал от отца таких слов. Его тихий, спокойный, покорный отец…

— Ты… что?

— Я знаю, сынок, — Ренн-старший торопливо, судорожно прижал голову Ренна-младшего к себе. — Я многое знаю. И не только я… Слушай… Я не думал, что когда-нибудь смогу это рассказать… Наш мир отличается от всех остальных миров. Он… закрыт. Сюда никто не прилетает. Мы не принимаем никого из живущих там, на звездах. И сами редко куда ездим. Нам внушают, что внешний мир враждебен нам. Что там живут те, кто хочет нас уничтожить. Что далеко не у каждой женщины есть шанс, возможности,

силы противостоять тем силам, что стоят против нас. И что ни один из мужчин не в состоянии выдержать, выжить… что внешний мир его убьет…

— Я… что-то слышал один раз, — припомнил Ренн. — На уроке астрономии. Кажется, на одном из последних занятий… когда говорили о жизни на других планетах…

— Последнее занятие… нарочно сделанное последним, чтобы не дать детям шанса задать вопрос… и получить знания… — отец грустно улыбнулся. — Ренн, от нас скрывают правду… Внешний мир действительно враждебен… тому строю, который царит на Миссанрее. И он действительно может убить мужчину… вернее, убить в нем раба. Тот мир поражен отравой свободы. Той свободы, которую так боятся наши жены, матери, сестры и дочери. Свободы от их цепей.

— Там свобода? — переспросил Ренн.

— Да. Там другая жизнь. Там мужчина сам может выбирать свою судьбу. Там больше шансов. Больше возможностей. Я был там с твоей матерью… недолго. Мне удалось убедить ее в том, что я ничего не понял, что я испугался… Да, у меня был шанс, но я струсил. Я все понял, но я испугался перемен. Я испугался того, что у меня ничего не получится. Я был слишком послушен. Слишком околдован. И я тогда не знал, как снять чары. Это знание пришло ко мне, когда было слишком поздно что-либо менять. Но тебе… у тебя еще есть шанс.

Ренн не верил своим ушам.

— Что ты говоришь, отец?

— Не перебивай. И постарайся мне поверить, сын. Я сначала тоже не поверил. Мы, жители Миссанреи, заколдованы. Ты заметил, что многим мальчикам прокалывают уши? — Ренн только кивнул. — Многим, но не всем. Ты — исключение, Ренн. Твои дырки в ушах… прокол тебе сделали еще в роддоме, одновременно с прививками, но я… не ухаживал за твоими ушами так, как должно и позволил дыркам зарасти. Чтобы мать не догадалась, я давал тебе носить искусственные серьги. Взамен вот этих.

Отстранившись, отец полез за пазуху и извлек серьгу. Небольшой прозрачно-синий камешек неправильной формы, болтавшийся на подвеске. Второй такой же камешек, поменьше, располагался возле самого замочка.

— Тут только одна. Я потерял вторую… сказал, что потерял. Сам выковырял ее и обменял. Вот на это.

Вторая серьга была похожа на первую, как флаейр на ромашку. Розово-серый округлый камень с мутными разводами внутри был оплетен тонкой проволокой. Вместо швензы — простая петелька, чтобы пропустить шнурок.

— Держи. — отец надел украшение на шею сына, спрятал под рубашку. — Никому не показывай.

— Что это? — Ренн прижал отцов подарок ладонью.

— Нейтрализатор. Ты… слышал о псиалзах?

Слышал ли он об этих камнях, которые существуют только на Миссанрее, да и то лишь на одном ее континенте? Еще бы. Это — основа экономики планеты, две трети экспорта приходится именно на эти драгоценные камни. Есть несколько крупных корпораций, и «Магия и мы», в которой трудится его сестра и филиалом которой руководит его супруга, одна из них.