Забытая Атлантида [дилогия СИ]
Шрифт:
Она внезапно вырвалась из его объятий:
— Куда? Куда тебе надо уходить?
Нептун показал пальцем на небо, на котором начали проступать первые звезды. Тяжело ответил:
— В Вечность!
Милана тихо застонала:
— Я знала, что это когда-нибудь случится. Я знала… Убебкава научила меня читать книгу Судеб…
— Ты родила мне сына, — сказал Нептун. — Аол станет великим правителем ростинов! Не сын Гарат, а наш сын — Аол… Помни это, но никогда и никому не говори об этом. Я — Альгант и тоже знаю многие тайны Книги Судеб. Это великая тайна, которую я тебе доверяю, жизнь
— Ты Двуликий Янус! — сказала вдруг Милана. — Ты вовсе не Альгант! Ты — Великий Хронос…
Нептун посмотрел в голубые глаза Миланы, обрамленными длинными ресницами, которые плохо видел в наступившей темноте и спросил:
— Царица моя, разве важно кто я? Важно то, что мы делаем для своего народа, который должен своих правителей чтить, а не презирать, уважать, а не насмехаться над ними. Ты знаешь кто, я и этого довольно. Пусть россы сами выбирают себе богов.
В ночи, где-то далеко мужской голос пел песню о мире разлук и ожиданий. Слова ее доносились до слуха Нептуна.
— В небе осеннем ночная звезда, Антарес — кровавый рубин.
Помни, любимая, я всегда, шел по земле один.
Чувствую твой робкий взгляд из-под густых ресниц
И читаю в сердце подряд любовь нераскрытых страниц!
Нежной любви льется свет, как водопад из звезд
Соединил нас с тобой рассвет, и радуги яркий мост!
Губы твои как летний зной, улыбка — Селены свет,
Встретились мы с тобой опять, через сто тысяч лет.
Вечность — это холодный покой, ярость любви — протест!
В жизни нашей тяжелой земной это — святой крест.
Нежной любви льется свет, как водопад из звезд
Соединил нас с тобой рассвет, и радуги яркий мост!
Я никогда не устану ждать, знаю Судьбы ответ:
Встретимся мы опять с тобой через сто тысяч лет …
— А теперь, — произнес Нептун, — я должен уйти. Милана, милая! Но я вернусь к тебе! Все мои помыслы и моя жизнь принадлежит только тебе, моя царица!
Она шагнула к нему, прижалась всем телом. Милана долго стояла, уткнув лицо в грудь Нептуна. Она подняла лицо к нему и сквозь слезы прошептала:
— Я всегда любила и люблю тебя, муж мой! О, как мне тяжело расставаться с тобой, если бы ты знал!
Только сейчас Нептун понял, что с прошлым его соединяет не только Милана. Он сросся с ним всей своей сущностью, он понимал его, видел смысл в существовании, чувствовал его красоту, ритм жизни и ощущал свою нужность народам Росс и Тин! В том времени, в котором он сейчас родился, он был не нужен никому!
— Береги сына, мое солнце! — ответил он, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться от тоски и отчаяния. — Я еще вернусь к тебе! Я обещаю! Клянусь тебе Ур-Аном! Я вернусь!!!
Он отступил от Миланы на несколько шагов назад.
— Все! — прошептал он.
Яркая колона оранжевого дыма возникла в воздухе, почти касаясь земли. Она по спирали окутала Нептуна, но он успел еще помахать Милане на прощание рукой, перед тем как навсегда исчезнуть.
Милана словно надеясь на чудо подняла полные слез глаза к небу и молила Владыку Всех Судеб
Георгий зашел в свой дом, довольно потирая руки. Караван в Элам ушел. Этот караван принесет ему огромную прибыль. Георгий подошел к подносу с фруктами, выбрал самую спелую виноградную гроздь, и поймав ртом несколько ягод, подумал: Зачем я родился в Москве в 20 веке? Надо было родиться здесь. Москва — город шумный, грязный. Люди злые, жадные, все время обмануть хотят. Налоги большие, каждый мелкий чиновник из себя большого начальника корчит. Паспорта, граница, таможня. Здесь намного проще. Нет, здесь очень хорошо! Пора проведать своих женщин, пусть для меня танцуют.
Георгий, улыбаясь своим мыслям, безмятежно поедал виноград, но только вдруг ему стало как-то неуютно. Он начал прислушиваться и оглядывать комнату, пытаясь понять, что нарушило его покой. Он заметил это. В одном углу его обширной комнаты вдруг начало сгущаться оранжевое марево. Георгий понял сразу, что это такое.
— Нет! — закричал он, попятившись. — Не хочу обратно! Не хочу в Кур-ну-ги! Не хочу!!!
Оранжевый туман быстро сгустился вокруг него и поглотил его полностью. Через несколько мгновений он рассеялся и пропал без следа. Комната опустела. Георгий исчез.
За окном был май месяц. Борис вдруг осознал, что стоит посередине комнаты в квартире Антона. Он увидел, как от него пятится стоящий напротив его Георгий и что-то выкрикивает на иврите, а Антон, лежит на полу и стонет:
— Змеи, всюду змеи…
— Чего кричишь? — спросил Борис Георгия.
Георгий даже растерялся:
— Это ты?!
— Что со мной? — подал голос Антон, с трудом поднимаясь с пола, и вдруг выкрикнул в испуге:
— Меня укусила змея!
Они смотрели во все глаза друг на друга и долго не могли произнести ни слова. Антон был одет в белую футболку и песочного цвета брюки, в которых он отправился в Прошлое и поэтому не выглядел странно. Но зато Борис с Георгием в своих одеяниях совершенно не были похожи на жителей Москвы, да и, пожалуй, всего мира. Борис стоял в черных кожаных доспехах кейват, держа в правой руке трезубец, а за спиной его висела катана и арбалет. На ногах его были одеты мягкие кожаные шнурованные сзади ремнями сапоги, а голову увенчивала темно-красная солнечная корона. Георгий был с длиной бородой, одет в длинную белую юбку-шумерку, сандалии на ремнях, на голове его красовался белого цвета ихрам, а шею и голый торс украшала толстенная золотая цепь с подвесками из драгоценных камней и лазуритовая печать на кожаном шнурке.
Борис первый пришел в себя:
— Мы вернулись обратно! — воскликнул он. — Вернулись из Прошлого! Очнитесь, мы дома!!!
— А почему вы так одеты? — подозрительно спросил Антон и снова вскричал:
— Меня укусила змея!
— А ты, что, дарагой, нэ помнишь? — спросил небрежно Георгий, поигрывая золотой цепью. — Ты же умэр и мы тэбя похоронили!
— Я — умер!? — закричал еще сильнее Антон и начал себя ощупывать. Он сел на диван и закатав штанину, начал рассматривать свою ногу. Заметив две красные точки, он сказал: