Забытая история

Medea

– Мы бы хотели пообщаться со всеми детками. Сначала с малышами, потом с детьми постарше. Мы сами решим, кто нам нужен.

Я с ужасом вспоминаю тот день. Дети, такие же, как дети наших соседей, только не по возрасту взрослые, окружили нас. Альф разговаривал с ними, гладил по головкам, а они выстроились в очередь, и каждый ждал своей порции ласки. Я никогда не забуду их глаза.

Я сидела в углу и хотела стать совсем незаметной. Один мальчик, лет пяти, подошел ко мне:

– Тетя, возьмите меня! Я хороший, только

писаюсь по ночам. Но это пройдет, - он преданно посмотрел мне в глаза, и я почувствовала себя предателем: он уже представляет себя нашим сыном!

Другая девочка следовала за мной, как послушная собачонка. Она ловила каждый мой взгляд, и даже пыталась ответить улыбкой на улыбку.

Детки, совсем маленькие, не старше соседских детей. Но какие-то другие: у них взрослые, грустные глаза. Они почти не улыбаются, а если и улыбаются, то как-то грустно. За что им это?

Мы вышли из группы.

– К малышам пойдете? – спросила директриса.

– Нет, - коротко ответил Альф.
– Мы еще вернемся, потом.

– Да, хорошо.

– Это – слишком серьезное решение, поймите нас правильно.

– Я знаю. Я не виню вас, просто вы еще не совсем готовы принять в семью чужого ребенка, - директриса шла рядом с нами.

– Нет, дело не в этом. Я сам сирота. Принять я бы смог, а вот выбрать не могу. Взяв одного, я буду чувствовать себя виноватым перед остальными… Если вам что – то будет нужно – обращайтесь, - Альф пожал директрисе руку, и мы сели в машину.

– Тебе кто приглянулся? Тот мальчик не идет у меня из головы…

– И мальчик, и девочка, и еще одна девочка… - Альф как – будто говорил сам с собой. – Я понял, что не имею права осчастливить одного из них. Я помню как это – жить впроголодь! И какое право имею я, богатый парень, вознести одного из них до небес, а остальных оставить здесь!

– А что ты предлагаешь? Всех мы не усыновим!

– Но мы можем помочь им. Гели, клянусь тебе, в государстве, которое построим мы, сироты ни в чем не будут нуждаться!

– Свежо предание, да верится с трудом. Альф, сначала приди к власти, потом уже…

– Осталось совсем не много. Года два, от силы три. Вот увидишь!

– Альф… А как же наш ребенок? Твой и мой? Я хочу стать мамой!

– Ты станешь! Ты будешь самой лучшей мамой!

– Но как?

– Некоторые клиники уже успешно помогают в таких случаях, как твой. Поверь, очень скоро это будут лечить в каждой клинике. Да и у меня, возможно, есть шанс. А если нет… думаю, судьба даст нам другой шанс. Она не может поступить иначе. Только бы не пришлось снова выбирать: не смогу.

Ночью я снова вспомнила мою малышку. Все же не нашу, а только мою. Альф был расстроен, но не ее смертью, а тем, что плохо мне. Он беспокоился за меня, а для меня важнее всего был ребенок…

Я уткнулась в подушку. Слез не было: наверное, и слезы рано или поздно кончаются. Остается только боль, тупая боль. Как от плохо заточенного ножа…

Я

представила себе нашу жизнь с малышкой. Представила наш приезд домой, знакомство с родственниками. Как мама взяла бы ее на руки. Странно, но Альфа в этой фантазии не было. Ведь это был не его ребенок…

– Гели, - я не услышала, как он вошел. – Опять плачешь?

– Нет, - я повернулась к нему. – С меня хватит слез. Просто думаю о нашем несостоявшемся будущем…

– Будет другое, - он улыбнулся мне. – Тебе сложно смириться с потерей, мне тоже, но что поделаешь? Ее не вернуть…

– Это был не твой ребенок. Наверное, потому она и не выжила…

– Гели, ты это к чему?

– Мария как-то говорила, что нежеланные дети вешаются на пуповине…

– Ох уж эта Мария, - Альф взял меня за руку. – Твой ребенок, это и мой ребенок. Это уже ни к чему, но вспомни, что он был и моим родственником. Так что я все равно любил бы его. Или ее…

– Ее. Это была девочка. Твоя внучка…

– Дочка, Гели. Пусть это уже не важно, пусть ее не вернуть, но я относился к ней как к дочери. Я был самым счастливым человеком на земле. Думаешь, я не мечтал о будущем? – он поцеловал мою руку. – Но надо понять, что нашим мечтам не суждено сбыться. Понять, и жить дальше. Я уже справился с этой потерей, справишься и ты. Только не прячь свои слезы, не стесняйся своего горя. Я пойму, Ангела поймет, твои подруги тоже поймут! Видишь, сколько человек любит тебя? А на Марию не обращай внимания, - он лег рядом и обнял меня. – Хочешь, останусь с тобой?

– Если тебе хочется…

– Малыш, да я могу обнимать тебя вечно!

Вскоре Альф познакомил меня с моим преподавателем пения.

– Будешь стараться – станешь звездой! – сказал мне герр Фогль. – Кое-какие данные у тебя есть.

– Вы мне льстите! – улыбнулась ему я.

– Не скромничай! – Альф обнял меня. – Адольф, она у меня умница. Сделает все, что ты задашь.

– Кстати, Гели, можешь загадывать желание! Не часто я встречаю своего тезку, - засмеялся преподаватель. В ответ я улыбнулась ему:

– У меня есть все, что мне нужно…

Мне было хорошо с Альфом, а больше ничего мне не нужно! Главное, что он рядом…

– Альф, - я села рядом с ним. – Отложи газету, нам надо поговорить…

– Что такое, малышка?

– Газеты пишут, что ты собираешься жениться на внучке Вагнера, - я посмотрела ему в глаза. – Я, конечно, не верю, но мне неприятно читать такое. Давай уже официально распишемся?

– Гели, - он обнял меня. – Какая разница, расписаны мы, или нет? Мы все равно будем вместе, всю жизнь. Ты ведь веришь мне? – я кивнула. – Как только мы сможем пожениться – сразу устроим самую пышную свадьбу, я тебе обещаю. Ты ведь знаешь, что в Германии наша свадьба невозможна по закону: ведь мы оба для них иностранцы. А в Австрии меня видеть не хотят. Как только что-нибудь придумаю – сразу скажу тебе. Что до газет, - он помедлил, - они найдут невесту даже для Рема!