ЗАБЫТОЕ И ПРОЙДЕННОЕ МИМО (короткие рассказы и микроновеллы)
Шрифт:
– Кто?
– Неважно. Спросишь потом у мамы.
– Я помню! Она тебя тоже так называла!
– Да? Как интересно... и когда?
– Вчера вечером, я слышал за дверью.
– Будешь еще подслушивать - никаких сказок. Понял?
– Понял...
– Ну вот. Слушай. Жил-был медведь...
– Ты это вчера уже рассказывал!
– И вовсе нет! Это был другой медведь.
– Не хочу про медведя! Он опять жил-был в темном лесу, в берлоге и ел заблудившихся охотников, а одежду аккуратно складывал у входа...
–
– Расскажи про другое сказку!
– Не капризничай. Хорошо. Жил-был пингвин. И звали его... звали его... Линукс!
– Как?
– Линукс. Ну как еще могут звать пингвина, не Вася же? Он был норвежским пингвином, просто судьба его занесла в Антарктиду. Погоди немного... алло? Да. Слушаю. Что? Руки у них кривые у самих!
– Папа!
– Тихо... и были у пингвина кривые лапы... да, я слушаю. И что? И посылай ты их в... в Антарктиду их посылай!
– Я хочу ска-азку!
– Будет тебе сказка... пингвин был очень нервным, раздражительным и часто опаздывал на работу. Алло! И выкинь этих спамеров из рассылки! Ну, пока. Что там у нас?
– Пингвин. Нервный.
– Да. И злой, как собака. Он очень любил писать письма и получать их, но когда однажды все его родственники сговорились и прислали ему письма одновременно, его почтовый ящик не выдержал, упал и сломался. Тогда пингвин Линукс взял шотган...
– Взял что?
– Он взял старое дедовское ружье, обмотанное проволокой, и навестил всех родственников по очереди.
– И убил? Всех убил?
– Хм. Ну почему ты сразу - убил... Просто... попугал немного!
– А что, его родственники - все попугаи?
– Попугаи? Нет, не все. Но было, да, было среди них два-три огромных попугая... алло? Привет! Что? Вот, бл-л... блин! Ты задерживаешься? Нет, еще не спит. Хорошо.
– А дальше?
– А дальше он взял и этих попугаев убил.
– Ты же говорил - не убил!
– Пингвинов - не убил. А попугаих... попугаев, то есть - убил. И съел! Ты разве не знал, что пингвины едят мясо?
– Я думал, они травоядные...
– Ха-ха! Травоядные! Да знаешь ли ты, что пингвин - самый свирепый хищник Антарктиды?! В Антарктиде вообще никто не может потягаться с пингвином! Он нападает даже на полярников...
– Мне стра-ашно...
– Тихо, тихо... ну все, все... до нас не доберется, я ему покажу, как на нас нападать. Так. На чем я остановился?
– Он их съел.
– Совершенно верно, съел. Дочиста. И добавки попросил. Молодец пингвин. А потом пошел играть на арфе, потому что Пингвин Линукс хорошо играл на арфе.
– А что такое арфа?
– Елки-палки... ну как тебе сказать... А! Ты же видел на кухне яйцерезку?
– Да...
– Ну вот. Это что-то такое же, но только гораздо больше, деревянная, и струн на ней тоже больше.
– А зачем она нужна?
–
– Хорошую музыку?
– А то! Даже и не сомневайся. Послушать его съезжались со всех точек Антарктиды, даже с таких, куда без двух-трех арф и не доберешься. Вся его родня...
– Он же их напугал... из ружья.
– Да, я и забыл. Молодец, видишь, какая у тебя память хорошая. Вся его родня не пришла, чтобы послушать, и Линукс очень обиделся.... Алло? Да. Да. Хорошо. Завтра все сделаю. Да. Еще до обеда. Да. До свиданья... дебил.
– Папа, не ругайся!
– А ты не слушай. И маме не говори, понял? Ладно, поехали дальше. Значит, пингвин обиделся, и... О, смотри-ка, в дверь звонят! Это мама пришла, нам подарки принесла. Ну все.
– А пингвин!
– Горе ты луковое... а пингвин обиделся и уехал в Баден-Баден. Жить, поживать да пингвинят наживать.
– Куда уехал?
– Куда подальше... я тебе потом дорасскажу, когда будешь хорошо себя вести. А теперь - спи давай, а то придет пингвин и будет ругаться...
– Привет.
– Здравствуй, я соскучилась очень. Как он?
– Спит уже. Ты завтра ему сама сказку расскажи, а то я такого наговорил... ни на арфе сыграть, ни пингвину описать.
– Какому пингвину?
– Неважно. Пойдем, буду тебя чаем поить.
СКРИПКА
Я – скрипка.
Каждый раз, когда мой хозяин достает меня из глухой темноты, берет меня в руки и принимается настраивать - я чувствую тепло его рук. Чувствую, как нарастает возбуждение, как откуда-то изнутри меня рождается тихий и чистый звон, как самая крохотная частичка, постепенно просыпаясь, готовится стать нотой.
Я – только лишь послушное орудие в руках талантливого хозяина. Я могу исполнить великолепную музыку.
Я могу сфальшивить и оборвать тему на полутоне, задохнуться на мертвом полузвуке. Но мой хозяин не позволит мне фальшивить.
Я понимаю, что без его рук тут же превращаюсь в ничто, в мертвый инструмент, в безжизненно блестящее содержимое футляра, не способное по своей воле издать даже самого короткого, самого беспомощного звука.
Но хозяин не даст мне умереть.
Мне нравится вглядываться в лица людей. Видеть, как непонимание на них постепенно сменяется – чем? Изумлением? Ожиданием? Все это происходит так быстро, что порой я даже не могу разглядеть цвет их глаз, да и не каждый из них способен насладиться моей музыкой, не закрывая глаз. Они вскидывают руки, словно ветви деревьев, не в силах противиться мастерству моего хозяина.