Забытые боги: Пепельное солнце
Шрифт:
Глава 3. Уходить не попрощавшись
Сюльри изумленно хлопнула глазами:
– Ты ещё кто такой? – она быстро оглядела Вача, всё ещё разгуливавшего в образе ордженского мальчика, и догадливо объявила: – Ты что, брат того мальчишки? На вид – одно лицо! А, ты, наверное, меня не понимаешь, – задумчиво постучала пальцем по подбородку Сюльри. – Ну, так и псы с тобой, стой себе тут, а я пойду.
Сюльри юрко протиснулась между дверью и Вачем, но тот резко вытянул руку в бок и схватил девушку за плечо.
– А ну пусти! Кто тебе разрешал меня хватать! Совсем обезумел! Люди добрые, помогите!
Она вырывалась с безумным рвением, но Вач крепко держал Сюльри:
– Да не вертись ты! – громко зашептал он. – Я тебе зла не желаю, только ходить тебе никуда нельзя, это опасно!
Сюльри всё продолжала выкрикивать несвязные фразы, которые однажды навсегда запомнила, будучи постоянным возмутителем спокойствия на любой ярмарке и в любом торговом районе. Сколько раз она слышала в свой адрес нечто подобное, сколько раз ей приходилось самой спасать себя на рыночных площадях, взывая к жалости прохожих – несчетные количество.
– Да послушай же ты! – уже громче прикрикнул Вач. – Разве ты не слышишь, что я понимаю твой язык? Дай мне объяснится!
В последней просьбе прозвучала такая мольба, что Сюльри с интересом замерла и обратила свои круглые глаза на Вача.
– Ты что, меня понимаешь? – удивленно вопросила она. – Ты же из Орджена, разве нет? Откуда ты знаешь иргийский?
– Выучил. – В свою очередь удивился её изумлению Вач. Почему её так поразило его умение говорить на иргийском? Но девушка сама вскоре ответила на немой вопрос Вача:
– Так это же сложно! Иргийский самый сложный язык в мире! В нём столько слов, столько правил.
Вач приподнял лохматую бровь. «Разве не в каждом языке существует множество слов и правил? – задумался он. – Это она ещё не слышала о догарском, который делится на язык мужчин и женщин, или о нескольких десятках языков, коими пользуются в Солнечной империи, где каждая категория населения имеет своё наречие и не имеет права говорить на нём с существами высшего или низшего порядка».
– Разве ты не знаешь ни одного иностранного языка? – хоть Вач и знал Сюльри с самого детства, но не ведал, в сущности, ни о чём, довольствуясь историями жизни «Эспера», рассказами о воспитанниках Сюльри и бесконечных вопросах, которыми она заваливала его при встрече.
– Почему же не знаю? – нахмурилась Сюльри. – Я говорю на иргийском!
– Но ведь это твой родной язык, – не понял Вач.
– Ну да, – кивнула она, – но для кого-то же он иностранный!
Вач предпочёл не ломать столь прочную логику и поспешил вернуть девушку в безопасность комнатушки, но она уперлась и ни в какую не хотела возвращаться.
– Да что ты тянешь меня! Не хочу я возвращаться, у меня дела есть! – кричала она в тишину коридора. Вач понял опасность скорого обнаружения, если их уже услышали жрецы, таящиеся в своих комнатах, а потому
– Какие у тебя дела? Куда ты собралась? Разве тебе не сказали сидеть в комнате и никуда не выходить?
– А ты откуда знаешь, что мне сказали? – с подозрением сощурилась Сюльри.
– Не трудно догадаться, – легко соврал Вач.
– Да даже если и так, – пожала она плечами, – они мне не хозяева. Моя госпожа, Матушка, далеко отсюда, а я только её слушаюсь.
«Да даже и её приказам ты не всегда следуешь», – мысленно заметил Вач.
– Но ты же здесь в гостях, – не отступал он.
– Вот именно! – расплылась в хитрой усмешке Сюльри. – А гостям у нас в стране все всегда рады, и всё им всегда можно!
С этими словами она развернулась на пятках и стремительно помчалась по коридорам, но при этом практически бесшумно, будто парила в нескольких сантиметрах над полом.
«Во же непослушное дитя», – покачал головой Вач и последовал за ней.
Долго идти не пришлось: пара коридорных поворотов и Вач остановился. Сюльри, прижавшись к стене, выглядывала из-за угла. Сквозь полумрак Вач заметил, как подрагивает девушка, и поспешил приблизиться к ней. Но только он сделал шаг, как услышал:
– … их будет достаточно? – голос был грудным и хриплым, словно его владелец долго мучился от болезни горла.
– Господин Ха Яркел приказал собрать около двадцати особей, – ответил юный голос, но интонация, с которой говорил хозяин голоса, больше походила старику. – Мы привели около трех десятков. Этого вполне достаточно.
– Вполне достаточно, чтобы убить бога? – со свистом прохрипел первый.
– Не убить, а захватить и обезвредить, вам ведь ясно было сказано. Никаких импровизаций, господа, четко следуйте плану.
Вач замер. В последнем голосе он узнал главного жреца храма Песка – Тайсвена.
«Ха Яркел задумал захватить Бо Лукана? – размышлял Вач, медленно приближаясь к Сюльри. – Он побоялся идти напрямую против Ом Теи, но решил взять контроль над Бо Луканом, сыном Верховного бога? Как не посмотри, во всём этом нет никакой логики. К чему брать под стражу Бо Лукана, который сам пришёл в его Храм и не оказывает никакого сопротивления?».
– А что делать с остальными гостями храма? – поинтересовался молодой жрец.
– Свидетелей остаться не должно, – коротко отрезал Тайсвен.
Вач подоспел вовремя. Едва Тайсвен это произнёс, как Сюльри испуганно вскрикнула, и этот вскрик донесся бы до жрецов, если бы Вач вовремя не закрыл рот девушки своей ладонью.
«О чём он говорит? – недоумевал Вач. – Разве планом Тайсвена не было использовать Сюльри в своих целях? Да и тот мальчик, Дилфо – убивать сновидца вместо того, чтобы извлечь из него выгоду?»
Но находить ответы на вопросы было некогда. За углом послышалось движение, зашуршали рясы, слышался стук о дерево пола, словно тысячи маленьких ножек перебирали друг за другом.