Забытые боги: Пепельное солнце
Шрифт:
– Перестаньте! Она же не виновата!
Тёплая ладонь легла на плечо, мягкий голос зашептал ей на ухо:
– Не бойся, я тебя защищу.
Легкость охватила сердце, унося прочь обиды и горечь, которую она так долго держала в себе.
***
– Их слишком много, мы не справимся! – сквозь грохот и звон донесся до неё отчаянный возглас.
– Идём вперёд, не отступаем! Они боятся нас, скоро мы выдворим бохгси из города!
С этими словами она запустила в ближайшего врага бронзовое копье,
– Мы справимся, Урагири, верь в свой народ!
***
– Почему у неё не рогов, дорогой, почему?!
Истеричный крик прорезал ночной воздух, отчего ребенок, закутанный в простенькое одеяльце, громко заплакал.
– Я не знаю, дорогая, может, она особенная…
– Она чудовище! Монстр! Она проклятье для нашей семьи! Видеть её не хочу, она мне не дочь!
– Но дорогая…
Ребенок надрывался от плача, но никому не было до него дела.
***
– Ты предал меня! Предал свой народ!
– Так будет лучше, Сенсория, так будет лучше! Мы не смогли бы удержать город. Бохгси сильнее…
– Они сильнее, потому что мы слабые, – её холодные глаза обжигали яростью. – Потому что мы позволяем себе быть слабыми!
– И мы позволяем себе жить, – тихо проговорил Урагири. – Свобода не стоит жизни, никто не готов здесь расстаться с ней ради эфемерной надежды на свободу.
– Ты – трус!
– Мы все трусы, Сенсория. А ты – нет. Ты никогда не вписывалась в наш мир. Тебе здесь не место.
– Трус! Ты и тебе подобные! Ты обещал защищать меня, обещал, слышишь! Твоя жизнь ничего не стоит! Она проклята, слышишь, вы все прокляты!
Резкая боль пронзила плечо, и она задохнулась, хватала губами воздух, но не могла сделать и вдоха.
– Мы все умрём однажды, Сенсория. Но с тобой, под твоим началом, это случится гораздо раньше. Твоя смерть принесет покой нашему народу, довольно схваток. Уйди в Забвение и позволь нам прожить свои годы в спокойствии.
Она не могла ответить, хотя внутренне кричала от боли и ненависти. Силы были на исходе, что-то убивало её, растекалось по телу огнем.
– Про… кля… ты, – сквозь боль выплюнула она. – Все… вы…
Бросив все последние силы на этот удар, она с криком вонзила копье в тело Урагири, а затем провалилась в темноту.
***
– Кута ке та? Кута ке? Карке сохра денте ке? Джарха те?
Дилфо почувствовал, как его трясут за плечо и что-то кричат на ухо, но слов разобрать не мог.
– Керке таксо леклитора кенда корарта се ке! Абсерурал ке! Тайсвен то кта учиркале элакт ва!
«Не понимаю… Ни слова не понимаю…»
Дилфо всё ещё пребывал в тумане недавнего воспоминания. Он думал, что уже
– Кутхар! – прервал бессвязные выкрики громкий мужской голос. – Сюльри то кта, дахчебарка то кутхар ка! Дилфо то кта тачке раке кто нта ка!
«Дилфо? – удивился он. – Моё имя?»
– Бесстыжая девчонка! Сказано ей не трогать, а она делает, что вздумается, куда это годится?!
«Тайсвен? – сквозь туман подумал Дилфо. – Вернулся?»
– Мне куда больше нравилось, когда она была без сознания! Это ж надо так трясти мальчонку! Откуда только сил понабралась.
– Не кричите, Тайсвен, поблизости могут быть жрецы.
«Этот голос… Вилфо?»
– Мне и без тебя это известно! Поэтому берите мальчонку и уходите, – всё-таки сбавил тон Тайсвен. – Этот проход выведет вас в «Эспер», там найдёте ход в подземный город великанов, где и переждёте Мглу. Как только станет спокойнее, я призову Байзена и вы сможете вернуться.
– А если мы не вернемся? – спокойно вопросил Вилфо. – Ты готов отпустить нас, зная, что видишь нас в последний раз?
– Не в последний, мой юный друг, – с уверенностью проговорил Тайсвен. – Это временная мера.
– А как же Ха Яркел? – не отступал Вилфо. – Разве он не знает о тех, кто гостил в его Храме? У него не возникнет вопроса, куда все подевались?
– Ха Яркел слишком занят, чтобы заботиться о таких мелочах. Бо Лукан для него гораздо важнее сновидца и двух кенканов с лазутчиком. Я найду, что ему сказать, не переживай, мой друг.
– Что будет с Бо Луканом?
Тайсвен немного помолчал, а затем серьёзно произнёс:
– Надеюсь, что вы об этом никогда не узнаете. А теперь идите, времени мало. Жрецы скоро начнут задавать вопросы, на которые я буду обязан ответить.
Послышались звуки возни и женские выкрики на странном языке. Она о чём-то яростно кричала, но никто, похоже, не спешил её успокаивать.
– Зачем ты это делаешь? Зачем идёшь наперекор господину? – чуть тише вопросил Вилфо, когда звуки возни немного отдалились.
– Я делаю так, как будет лучше для него, – также тихо ответил Тайсвен. – Не имеет значения, если мои действия идут вразрез с его указаниями. В конце концов, мы с тобой ведь для того и умирали, чтобы сделать своих господ счастливыми.
– Я не умирал, – коротко ответствовал Вилфо.
– А я – да. И нисколько не жалею об этом.
В словах Тайсвена слышалась улыбка, но Дилфо почудилось, что слова жреца полны горечи.
– Иди, пока мальчишка не очнулся, – давал указания Тайсвен. – Так будет спокойнее: меньше вопросов. И будь с ним осторожнее – сновидцам трудно приходится, особенно таким юным. Пропускать боль других через себя и не давать ей выхода… Не всякий выдержит подобную тяжесть.
«Тяжесть? – думалось Дилфо. – Мне не тяжело видеть боль других. Больнее испытывать свою, ведь от неё не скроешься. Я вижу, как страдают другие, но это их мучения, не мои».