Забытые боги: Пепельное солнце

Тала Ан

Вач почти не слушал. Он стремительно размышлял о том, что теперь делать. Надо было вытаскивать Сюльри отсюда, ведь он обещал самому себе позаботиться о бедняжке после всего, что она пережила. Это было обещание его прошлого, его свободного прошлого.

– … представился именем Ючке, – снова вывел Вача из размышлений размеренный голос Бо Лукана. – Зачем он назвался парнишке именем этого недоразумения? Надеюсь, она давно гниет в песках, а её плотью кормятся песчаные змеи и скорпионы.

В этих словах было столько ненависти, что Вач отвлекся от своих собственных раздумий.

– Мой дорогой брат погиб от руки этой твари,

а отец вместо того, чтобы выдать её богам на растерзание, просто сверг её, дал девчонке скрыться, развязав тем самым войну. И ты после это спрашиваешь, почему я решил пойти против Бо Юкана? – глаза Бо Лукана светились бешенством, а руки судорожно сжали меч, но даже в такую минуту бог не утратил ни на грамм благородия и величия, присущих божественным созданиям. – Мой отец умен, мудр и справедлив – так я считал до этого его глупого поступка. И я, не сомневаясь, примкнул к Ом Тее, несмотря на глупость всей затеи. Потому что отец должен понять, что просчитался, что даже он способен совершать ошибки. Но не будем об этом более, – Бо Лукан вновь обрел одухотворенный вид и ослабил хватку. – Как видишь, пока твои услуги не требуются, дождёмся ухода Мглы. Можешь пока побродить по Храму, тут никому до тебя дела не будет. Тайсвен занят с детьми, остальные жрецы сидят по своим комнатам и усердно молятся и приносят жертвы, они тебя не побеспокоят, но и ты лучше не попадайся им на глаза лишний раз, ни к чему выводить Ха Яркела из себя, он ведь был так добр, что согласился приютить меня. Как только Мгла спадёт, сюда прибудет генерал Чхонгри, руководящий восточным войском кенканов, который пока не знает о моей лояльности к Ом Тее. Я попросил его разведать кое-что для меня, так что будем надеяться, его сведения окажутся ценными для нас. А пока – ступай. Найди себе занятие по душе.

Бо Лукан радушно улыбнулся, но Вач чувствовал, что за ним скрывалась ирония, как и у всех богов, с которыми ему доводилось общаться один на один.

Вач поклонился, он не мог поверить своей удачи – неужели появилась возможность найти Сюльри и хоть как-то попытаться её вызволить?

Вач уже потянулся к ручке двери, но голос Бо Лукана остановил его:

– А ведь Инхис что-то знал, когда отправлял тебя сюда в таком обличие.

Вач повернулся и с непониманием посмотрел на бога.

– Почему именно ордженский мальчик, Вач? Ты спросил его?

Бо Лукан в ожидании воззрился на Вача, но тот медленно покачал головой и ответил:

– Нет, мой господин. Я не имею не малейшего понятия.

В ответ Бо Лукан молча кивнул и снова указал Вачу на дверь. Тот не стал ждать и неслышно покинул кабинет, внутренне дрожа от охватившего его нетерпения – чувство, как ему казалось, давно утраченного.

Глава 2. Дурная голова крыльям покоя не даёт

Байзен прикрыл голову руками, чтобы минимизировать урон, получаемый от всевозможных предметов, которые метала в него разъяренная Сюльри.

– Ах ты, засранец, а ну убирайся отсюда, видеть тебя не хочу!

Сюльри носилась по крохотной пыльной комнате без окон, которую для неё отвёл Тайсвен, когда она поправилась, и бросала в Байзена, застывшего у двери, немногочисленные пожитки, которые успела накопить за непродолжительную жизнь в Храме. В основном в качестве метательных орудий выступали пустые склянки из-под лекарственных отваров, тряпки и пучки сушеных трав, которые только

предстояло заварить. Байзен стойко переносил все удары и ни слова не сказал, пока все предметы в комнате не закончились, и Сюльри устало не плюхнулась на простенькую кровать.

– Господин Тайсвен приказал мне следить за вами, – Байзен слегка поклонился и выпрямился в ожидании ответа, который обрушился на него с нескрываемой злобой и желчью:

– Да чтоб ты провалился! – Сюльри метнула в горга последний снаряд, состоящий из скомканных бинтов, которые ещё недавно прикрывали уже затянувшиеся порезы, но промахнулась, и комок с мягким стуком отскочил от двери и упал на пол. – Ишь, как вежливо заговорил! «Господин», за «вами», – карикатурно передразнивала она. – Ты мне не господин, я тебя слушать не обязана! Кто знает, что ты там мог придумать. Держишь меня в комнате против воли, я буду жаловаться!

Байзен глубоко вздохнул, прикрыл глаза и выпалил:

– Вы же сами слышали, как Тайсвен даёт мне указания, зачем же сейчас позабыли? Вы всегда, стоит Тайсвену уйти по делам, стремитесь нарушить все правила, установленные в Храме. Жрец ведь ясно вам сказал сидеть в комнате и пытаться вновь попасть за Грань. Так что перестаньте строить из себя капризного ребенка и приступайте!

Сюльри опешила от такой наглости, прищурилась и злобно, как дикая кошка, прошипела:

– Думаешь, что раз на «вы» ко мне обращаешься, так можешь нести всё, что вздумается? Если есть, что сказать, тогда перестань выкать, говори, как есть, без этих словечек! Или мне тоже тебя теперь на «вы» называть, жалкого пса? Безмозглый дуралей, пыль пустынная!

Байзен покраснел и поджал губы.

– Я не пёс, – нерешительно возразил он, но Сюльри от этого лишь больше распалилась:

– А кто ты тогда? Стоишь возле двери и никуда не пускаешь, а ещё лаешь попусту. Кусаешь всех подряд, а потом, виляя хвостом, прощения всё вымаливаешь. Пёс ты, самый настоящий!

Ноздри горга слегла дрогнули, а по лицу прошла едва заметная судорога.

– Дома у тебя своего нет, семьи и друзей тоже, – продолжала издеваться Сюльри. – Живёшь за счёт господских подачек, делаешь, что они попросят, а своего мнения не имеешь. Только и можешь срывать накопившуюся злобу на бедных прохожих, а господам и слова поперёк не скажешь.

– Прекрати! – неожиданно взорвался Байзен. Черные без белка глаза опасно сверкнули, а бледное лицо горга начало покрываться лёгкой белесой щетиной. – Ты же не знаешь ничего, совсем ничего не знаешь!

Сюльри опасливо вжалась в стену, пеняя на себя за то, что не смогла сдержать язык за зубами. Она ведь тут совсем одна, никто её не спасёт от ярости чудовища, как тогда, в переулке… В памяти Сюльри возникло отвратительное воспоминание об острых клыках и запахе крови, и девушка задрожала от страха. А Байзен всё продолжал:

– Я не хотел становиться таким! Я был обыкновенным, жил в своей родной стране, с семьей, а они меня выкрали! Выкрали и продали на ярмарке ради забавы!

Шерсть на щеках юноши стала гуще, глаза его впали внутрь черепа, а зубы вытянулись вперед, голос Байзена стал ниже на октаву и начал хрипеть, когда он говорил:

– Меня выкупил один жрец Песка для развлечений, – Байзен дрожал всем телом. – Ставил надо мной эксперименты в заброшенной хижине на окраине Эфриса. Он заточил мою душу в сосуде, а сознание сделал податливым и послушным. Превратил меня в это…