Забытые боги: Пепельное солнце
Шрифт:
– Нет, не понимаю, – честно признался я. Что за привычка говорить обиняками, жутко раздражает.
Ючке хмыкнула, но пояснить не спешила:
– Как знаешь, мне всё равно. Если ты не хочешь идти со мной… – она вдруг осеклась и пристально вгляделась во что-то за моей спиной.
– Что такое?
– Там какой-то мужчина в золотом плаще смотрит на нас из-за угла, – неуверенно произнесла она.
– Горги тебя дери… – устало выдохнул я. Ну вот я так и знал! Что б её, эту богиню Удачи.
– Что? Это жрец? Если мы притворимся пьяными, они пройдут мимо, так что рано предаваться панике, – в
– Да ты не понимаешь, мы же только что кричали, он наверняка нас слышал.
– И что? Мало ли пьяниц кричат на дорогах, – всё ещё не понимала она.
– Да, немало. Но я что-то сомневаюсь в том, что эти самые пьяницы кричат на божественном наречии, – с досадой объявил я.
Ючке открыла было рот, чтобы возразить, но тень осознания уже пробежала по её смуглому лицу, и краска разом отхлынула с него.
– Бе-бежим? – пролепетала она.
– Бежим.
Не успел я закончить говорить, как мы уже со всех ног улепетывали, куда подальше.
Глава 16. Одиночество в пустыне
Тело Дилфо было тяжелым и ватным, оно словно камень сквозь смолу пробиралось к ясному сознанию. Мальчик пытался проснуться, но ему это не удавалось. Сквозь болезненный сон Дилфо слышал, как его зовёт Ючке. Его голос доходил до него искаженным, замедленным и не на шутку пугал мальчика, звук хриплого заторможенного голоса пробуждал жуткие видения, вырывал наружу потаенные страхи, запрятанные далеко за пределами сознания в сумрачных глубинах души.
Дилфо чудились твари со звериными мордами в тяжелых доспехах, безрукие высокие фигуры в золотистых плащах, бледные тонкие руки безликих существ, что тянутся к нему и высасывают тепло из тела. Тысячи тварей с грохотом и лязгом шли за ним по пятам, пытались догнать его, но мальчик не понимал, зачем он им понадобился, почему они с таким остервенением старались поймать его, ломясь через горы бескровных трупов. Дилфо попробовал пошевелить ногами, чтобы сдвинуться с места, но их обожгло холодом и приковало к земле. Толпа неслась на него, они были безмолвны, лишь топот тысячи ног и скрежет доспехов нарушали давящую тишину. Один из преследователей, закутанный в потрепанный плащ, почти добрался до Дилфо, мальчик увидел его лиловые глаза, почувствовал холодное дыхание на своем лице, его ледяное касание на своей щеке…
Дилфо проснулся, но не смог открыть глаза, они припухли от слёз. Но он сразу почувствовал, что не стоит на месте, а движется, причем довольно быстро. Его руки и ноги обхватили нечто прохладное и твердое, а правая щека слегка онемела от холода. Сознание возвращалось в тело и ощущения были не из приятных. Дилфо, будучи в беспамятстве, потерял контроль над своим телом, и сейчас оно мстило ему за это покалыванием во всех членах и судорогами в затекших конечностях. Мальчик поежился и застонал, почувствовав, как огненные иглы впиваются в его руки и ноги, и его носильщик остановился. Дилфо аккуратно опустили на землю и прислонили к чему-то горячему. Он с трудом разлепил глаза, но ничего не сумел разглядеть: на улице была непроглядная темень, даже золотистые звёзды не смогли развеять мрак наступившей ночи.
Дилфо ощутил, как по его лицу пробежало еле
– Оэ вакику, – послышался хриплый голос Ючке. Дилфо перестал пытаться подняться с земли, вместо этого он утомленно прислонился к камню и с горечью произнёс:
– Ты вынес меня из Овлеса, да? – он ненадолго прервался, и из его горла вырвался протяжный хрип. Обожженные лёгкие не поддавались ему как следует, заставляли подолгу восстанавливать дыхание и прерывать фразу на полуслове. – Не стоило этого делать. Пирт говорил, что я никогда не должен покидать родные места, а ты меня вынес. Зачем ты это сделал?
Ючке молчал. Дилфо не мог увидеть его лица, но зная юношу, мальчик предположил, что Ючке, как и всегда, смотрит на него с безразличием. Дилфо, не ведая отчего, жутко разозлился и решился сорвать всю ярость на юноше, что спас его:
– Тебя ведь никто не просил меня тащить на спине сюда, – хрипел он, держась руками за грудь. – Ты должен был оставить меня там, в Овлесе. Они ведь все погибли, да? Их убил пар или то, что пришло за ним, верно? Почему ты вынес меня, я должен был остаться дома? А теперь и дома-то у меня нет никакого... Пирт не простит мне, что я ушёл, не простит! Он больше мне ничего никогда не простит…
Дилфо прервался, он содрогнулся, и из его опухших глаз полились беззвучные слёзы, они мокрыми дорожками оставляли следы на его щеках, что уже никогда не исчезнут.
– Зачем меня спас? – гневливо спросил Дилфо, всё больше распаляясь. – У меня нет теперь ни дома, ни семьи, что мне теперь делать? Если бы ты оставил меня там, в долине, я бы просто умер вместе со всеми. Отец говорил о Жатве, о перерождении и что теперь? Я лишился всего этого, потому что ты меня спас!
Дилфо судорожно вздохнул, голова его закружилась, и он надолго умолк, собираясь с силами. Перед глазами вертелись воспоминания о последних днях в Овлесе, незначительные детали сейчас обретали для него невиданный ранее смысл. Большую часть своих мыслей Дилфо не понимал, не знал, как связать всё в единое целое и найти ответ на вопрос, почему всё случилось именно так, именно с его родными. Что-то неуловимое скребло его изнутри черепа, зудело, но Дилфо не мог самостоятельно найти и понять первопричину, что привела к такому ужасному исходу. Как не мог понять, что на самом деле произошло в Овечьей долине.
Ему было страшно, но сил на чувства не оставалось, Дилфо беспомощно пытался спрятать глубоко свои переживания и взглянуть на произошедшее со стороны, но не мог этого сделать, он не знал как. И искать подсказок теперь негде, теперь рядом с ним остался только Ючке, который двух слов на ордженском связать не может, а если и смог бы, то вряд ли стал рассказывать ему, глупому ребенку, почему мир, где он живет, работает таким исковерканным образом. Эта мысль разозлила Дилфо и перекрыла возобладавшее над ним оцепенение. Он примерно определил местоположение Ючке и обратился в темноту: