Забытый август
Шрифт:
И я пошел через пустырь, припрятав под сорочку книжки на тот случай, если напорюсь на кого-нибудь из наших.
У Нелиных дверей я их вытащил, заправил сорочку, пригладил волосы.
Неля была в новом платье. В руках она держала нож. Увидев меня, рассмеялась:
– Ты опаздываешь... Все уже собрались.
Я поздравил ее и сунул в руки Лермонтова.
В коридоре, кроме нее, была еще тетя Аида. Они делали бутерброды из любительской колбасы и сыра и складывали в большие тарелки. Тетя Аида спросила, как идут наши занятия. Я сказал, что
– Это наш сосед, - сказала с порога Неля.
– Зовут его Эльдар, - и закрыла дверь.
Я по очереди пожал всем руки. Те двое, которых мы били на пустыре, не пришли. А может, она их не пригласила.
Поздоровавшись со всеми, я отошел к столу около окна, на котором стоял портрет Нелиной тети. Большого стола под абажуром не было, потом я увидел, что он лежит ножками вверх на кроватях на другой половине комнаты, за занавеской. Его убрали, чтобы освободить место для танцев.
Гости, видимо, друг друга знали. Двое парнишек лет по семнадцати и две девочки играли во "флирт". Одна парочка возилась с патефоном и пластинками, другая о чем-то негромко беседовала рядом с буфетом. Ребята все выглядели года на два-три старше меня. У некоторых даже усы росли. Я был ниже всех ростом и хуже всех одет.
На диване обменивались карточками и громко называли камни топаз, аквамарин, бриллиант, рубин и т. д.
Я сел на стул, взял а руки портрет Нелиной тети и принялся разглядывать, будто увидел его впервые.
Неля и тетя Аида принесли тарелки с бутербродами, винегрет, холодец и бутылку вина. Для портрета места на столе не осталось, пришлось поставить его на буфет. Я отошел к дивану, чтобы не мешать им хозяйничать. И от нечего делать стал наблюдать за тем, как "флиртуют" четверо. Они на меня не обращали внимания и даже не предложили сыграть с ними. Я бы все равно отказался, но, если бы они были воспитанными людьми, могли бы и предложить.
Неля и тетя Аида опять ушли в коридор и закрыли за собой дверь. Я подошел к патефону, завел его и поставил какую-то пластинку. Те двое, которые уже давно перебирали пластинки, посмотрели на меня недовольно, но ничего не сказали.
Пришли еще два парня. Неля впустила их в комнату, сказала, чтобы познакомились, кто незнаком, и позвала тетю Аиду.
Оказалось, что парии незнакомы только со мной и с рыжей девчонкой, игравшей во "флирт". Одного парня звали Фуад, другого - Котик.
Вошла тетя Аида, уже без фартука, попросила выключить музыку. Я остановил пластинку.
– Дорогие гости, - сказала тетя Аида, - вы знаете, что сегодня Нелечке исполняется пятнадцать лет. Здесь собрались ее близкие друзья. Я вам мешать не буду, но хочу предложить первый тост за Нелино здоровье, а потом веселитесь, как хотите,
– Мама уходит, - объяснила Неля.
– Прошу всех к столу, - сказала тетя Аида. Все подошли к столу, взяли по бутерброду. Тетя Аида налила в стаканы понемногу
– Доченька, будь счастлива, - сказала тетя Аида, чокнулась с Нелей, поцеловала ее и ушла. И все чокнулись с Нелей.
Начались танцы. Все танцевали без передышки. А я сидел на стуле у буфета и опять рассматривал портрет Нелиной тети.
Один раз Неля, танцуя, нагнулась ко мне и спросила, почему я не танцую. Я сказал, что не хочется.
– Не умеешь, что ли?
– Нет.
– Ну это же легко. Надо научиться. Она посмотрела на портрет и улыбнулась,
– Очень нравится?
Я не успел ответить, потому что она повернулась в танце и между нами оказался парень, с которым она танцевала...
Я съел еще два бутерброда, почитал "флирт". Он был такой же, как у нас дома, только в нашем вместо драгоценных камней стояли названия цветов.
Я вышел в коридор. На часах с гирьками, висевших в углу, было девять. Уже два часа продолжался этот день рождения. Я походил по коридору. Мое отсутствие никто не заметил. Я подождал немного, но меня так и не позвали назад.
Я тихонько отворил наружную дверь и вышел во двор. Домой идти не хотелось. Я решил посмотреть, дома ли Юрка.
Уже давно отменили затемнение в городе, но ни в одном окне не было света. В Юркином тоже. Я хотел сесть на скамейку под абрикосовым деревом и вдруг почувствовал, что на ней уже кто-то сидит. Вернее, услышал чье-то дыхание. И тут только заметил, что на другом конце скамейки, привалившись спиной к дереву и поэтому в темноте сливаясь с ним, спит человек. То, что он спит, я понял по дыханию. Он даже сопел немного.
Не знаю почему, но я сразу подумал, что это дядя Христофор. Может быть, потому, что от него пахло краской. Это действительно был он. Пахло не только краской, но и водкой. Видно, дядя Христофор решил по случаю дня рождения Нели поддать немного, а теперь ждал во дворе, когда разойдутся ее гости.
Это было вчера...
А сегодня вдруг на пустыре раздался мотоциклетный треск. Я собирался весь день не выходить из дому, но тут не выдержал. Быстро натянул брюки, завернул в газету жареную картошку, которую оставила для меня мама на сковородке, схватил кусок хлеба, вареное яйцо и побежал.
Тетя Сима, мать Лени, развешивала белье. Я поздоровался с ней на ходу,
– Что же ты друга своего не навестишь?
– спросила она.
– Плохие вы товарищи.
– Я же не знал, что он болен...
– Не в этом дело, Эпик. Ты сам знаешь, о чем я говорю. Так друзья не поступают... Я молчал.
– Ну, ладно, - вздохнула она, - хотя бы зайди к нему... Леня лежал на кушетке, у него была температура.
– А-а, это ты, - через силу улыбнулся он мне.
– Я не знал, что ты больной.
– Уже два дня. Температура высокая.
– Я не знал.
Он смотрел на меня с надеждой. Ждал, что ему скажу.
– Ты понимаешь, - сказал я, - Гусик отказался поговорить за тебя с Хорьком, поэтому они опять тебя топили.