Забытый вальс
Шрифт:
Рядом с костром расстелили торцами друг к другу два куска старого брезента, расставили на нем миски со свежими и малосольными огурцами, с солеными грибами. Прямо на брезент двумя кучками шумовкой вывалили раков. Тут же наличествовали два больших пятилитровых бидона и здоровенная бутыль. Когда всем раздали деревянные миски с ухой, один из мужиков стал наливать из бутыли мутную жидкость в маленькие стограммовые стаканчики, которые тут почему-то называли чайными. Михаил, посмотрев на ребят, с усмешкой спросил: – Ну что, работнички, вам-то самогона налить?
– Налить, – с вызовом ответил Сашка.
– Я не буду, – отвернулся Вася от предложенного стаканчика.
– Ну, давай хоть тогда пива налью. Пиво хорошее свежее деревенское, в городе
Наевшись, ребята отошли в сторону. Гулянка шла своим чередом. Кто-то принес гармошку, пели все вперемешку, – от«Катюши» и «Смуглянки» до похабных частушек. Два мужика со злобой заспорили о чем-то, их еле разняли женщины.
Сашка от выпитого стакана самогона изрядно захмелел. Он стоял, запрокинув голову вверх, и слегка покачиваясь, смотрел на звезды. К ребятам подошел Михаил, тоже уже изрядно навеселе.
– Ну что, парни, не получается пока с отдыхом-то? А у нас в деревне каждый день вот так. Весной сажать, летом обиходить, а осенью убирать. С утра до вечера работа, то на колхоз, то на себя. Зимой разве что отдохнешь маленько. Но все лучше войны. Дай бог, сейчас долго ее не будет.
– А я вот жалею, что на войну не попал, – вызывающе заявил Сашка, – здорово, наверное, в атаку ходить! Бросишь пару гранат в немецкую траншею, из автомата от пуза длинной очередью чесанешь, и готово, вылазят с поднятыми ручками – Гитлер капут! А потом медаль дадут или орден. Вот у вас, дядя Миша, ордена есть?
– Да нет, орден получить не довелось. Две медали, правда, есть – за отвагу и за боевые заслуги. И из автомата от пуза мне чесать не довелось, не было у нас автоматов. Винтовки-то и те не сразу дали, я в свою первую атаку с саперной лопаткой пошел.
– Как это с лопаткой? – растерянно спросил Вася. – А немцы с чем же были?
– Немцы как положено, с винтовками, с пулеметами. Нас на фронт везли без оружия, сказали, там выдадут. Вдруг где-то под Лугой поезд останавливается, команда выгружаться, марш-бросок десять километров, приказ окопаться и держать оборону. На роту в сто двадцать человек дают сорок винтовок и двадцать лимонок. Патронов выдали на каждую винтовку по две обоймы, то есть по десять штук. День копали, да ждали, жрать нечего. На следующий день с утра подвезли полевую кухню с кашей. Не успели поесть, приказ – взять высоту в трех километрах впереди. Спрашиваю у взводного как в атаку идти без оружия, он только матерится. У убитого, говорит, возьмешь или у немца отберешь. А ты попробуй, доберись до него, до немца-то. Спервоначалу-то ничего шли, а как к высоте подходить стали, немцы из пулеметов жарить начали, головы не поднимешь. Наша батарея пяток снарядов выпустила, налетели юнкерсы-лапотники и перемешали ее с землей, ну и нам досталось. После бомбежки ротный в атаку поднимает, а у нас большая часть только призванные, необстрелянные, лежат, за землю как младенец за мамкину титьку уцепились. Он наганом в зубы одному, второму, помаленьку поднялись, перебежками вперед. Тут немного подвезло, там бурты торфа были, и он после бомбежки занялся, а ветер дым понес в сторону немцев, и мы вроде как под прикрытием идем. Выбили мы их с вершины, хорошо там не больше взвода оказалось. Мне винтовка еще раньше, после бомбежки досталась, соседа моего осколком убило. Ротный перекличку сделал, пятьдесят человек из сотни в строю. А на следующий день немецкие танки нас обошли слева и справа, чудом в окружение не попали, выбрались к своим, а от роты уж десять человек осталось.
– А вам тоже страшно было в атаку идти? – робко спросил Вася.
– Дак кому не страшно-то, парень. Там ведь не в игрушки играли, а убивали. Жить-то любому хочется. Это только в кино все наперегонки бегут вперед. А на самом-то деле все канавки да бугорочки примечаешь, куда бы залечь, да еще подальше от ротного и взводного, чтобы первым в атаку не встать. Первого чаще убивают.
– А чего кричали,
– Паря, а ты представь, на тебе шинель мокрая, за плечами сидор, в руках трехлинейка, да сапоги на ногах от грязи пудовые. И тебя вперед бегом гонят, чего ты будешь орать? Дышать-то воздуху не хватает. Матерились в основном. Ну, иногда «ура» заорешь вместе со всеми, чтобы себя вроде как ободрить, да показать себе и другим, что ты не один. Политрук или ротный «за Сталина, за Родину» крикнут, так им по должности положено. Конечно если ты рядом, тоже чего-нибудь вякнешь. А если до рукопашной дойдет, тут уж кроме мата ничего не слышно. Ладно, парни, пойду я еще выпью, дело большое сегодня сделали.
После того, как Михаил отошел к костру, Сашка сказал, – Вась, завтра пойдем искать пистолеты. Надо у Кольки спросить, где этот мясной бор. Чего бояться-то, от них, небось, уж одни скелеты в лохмотьях остались. А пистолеты нужно искать у командиров, ремни-то командирские с кобурами целы еще.
Последнюю фразу услышал бесшумно подошедший к ним босой Колька.
– Вы чего, оружие искать собрались?
– Ну да, мы хотим по пистолету найти. Вот бы сходить туда, где нашу армию побили, там, небось, оружия много осталось. Покажешь завтра, где это?
– Да вы че, с ума сошли. Не, я туда не пойду, там нечисто. У нас Борька Пастухов больно смелый был, пошел один и не вернулся. Мужики искали его, так и не нашли. Если отец узнает, что я туда дорогу вам показал, до крови испорет. А если пистолет хотите, так я знаю, где можно взять. На Курдюмовском болоте немецкий самолет лежит. Мы с ребятами за клюквой в прошлом году ходили, да и наткнулись на него. Его, мать рассказывала, зимой наши ястребки сбили как раз над деревней. А он вишь, где упал. Только мы его издали видели, тогда сыро уж больно было, а место там топкое, страшно. А ныне-то лето сухое, дождя давно нет. Слеги на всякий случай вырубим, да и пройдем. А у летчиков пистолеты обязательно бывают.
– Самолет-то какой, истребитель или бомбардировщик?
– Бомбардировщик, наверное. На нем кресты нарисованы и здоровенный, два мотора.
– Так его, может, давно в болото затянуло?
– Да нет, он-то на сухом месте лежит. Вот только до него добраться надо. Давай, завтра с утра скажем, что за ягодами, там и, правда, малинник рядом.
Утром ребят растолкал Колька. Было уже довольно поздно, солнце стояло высоко. Уставшим и захмелевшим парням сегодня спать ничего не мешало. Они бы и еще не вставали, если бы не Колька.
До болота шли часа полтора. Несмотря на засуху, лесная трава была в росе, и все ниже пояса промокли. Наконец лес стал редеть, под ногами зашуршал мягкий мох. Тут остановились, маленьким топориком, предусмотрительно захваченным Колькой из дома, вырубили три березовых жерди.
– Сейчас идите за мной след в след, ступайте только на кочки. Случится провалиться, жердь не бросайте ни в коем разе, – предупредил Колька.
Почва под ногами заметно колыхалась, Вася с Сашей чувствовали себя довольно неуютно, но виду не показывали, стыдно было показать страх перед десятилетним пацаном. Шли, ступая с кочки на кочку, благо их было много. Когда миновали чахлую рощицу, метрах в ста они увидели разрушенный самолет, лежавший почти на боку. Одно крыло было погружено в болото, а второе высоко поднято. Добрались до него не без труда, по ходу впереди синело большое окно воды, которое пришлось далеко стороной обходить.
Когда они подошли к самолету, их поразило, какой он оказался огромный. Около самолета было сухо. Его, видимо, пытались посадить, после того, как он был подбит, и летчики зимой сверху приняли засыпанное снегом болото за луг. После неудачного приземления самолет воткнулся носом в возвышавшийся над болотом небольшой островок. Остекление пилотской кабины было почти цело, триплекс, покрытый трещинами, еще держался на арматуре фонаря. Сашка топориком выбил несколько фрагментов остекления, заглянул внутрь и с криком отпрянул от кабины.