Зачарованное озеро
Шрифт:
— Ох... Хвала Создателю, не слышал никто... Вы уж не сболтните кому, душевно вас прошу, это ж в список мошенств, караемых на конских торгах, не входит...
— А по башке от знающего человека получить можете, — отрезала Тами. — И если у него будут перья на шляпе, смиренно стерпите...
— Да уж, стерплю, — печально согласился торговец. — Только ведь может и обойтись. Знатоком и сто перьев на шляпе не сделают. У вас вон ни единого перышка да и шляпы нет, однако ж знаток вы, я так скажу, пронзительный, уж не знаю, чем больше восторгаться: вашими знаниями или красой...
— Не подлизывайтесь, — сказала Тами. — Словесные восхищения мне имеет право
— Девичелла! — умоляюще воззвал торговец. — Что ж делать, если раз в жизни такой попался... Другие у меня все добрые, добрее не бывает, вот хотя бы серого взять: иноходец, так что никакого засекания... Или вон та гнедая...
Не обращая на него больше ни малейшего внимания, Тами взяла Тарика под руку и повела прочь. Едва они отошли на несколько шагов, Тарик с любопытством спросил:
— А чем тебе каурый не приглянулся? Красивый конь, и скачет вроде неплохо, вон как барьеры перемахивал...
— Вот только засекается.
— Это что?
— А это когда передними подковами задевает задние... ну, или задними передние, как посмотреть. В общем, стукается подковами, а это недостаток, не жуткий, но все-таки. Кто плохо разбирается в конских статях, запросто купит... — Тами фыркнула. — За красоту и сноровку брать барьеры...
— Понятно, — сказал Тарик. — Дальше пойдем?
— Не тянет что-то, — призналась Тами. — Разок проехалась, и будет. — И глянула лукаво. — Да вдобавок без седла и без штанов сплошное неудобство получается... — И, к радости Тарика, предложила: — Пойдем на качели? Качели я люблю.
— Я тоже, — сказал Тарик чистую правду. — Вон туда сворачиваем, меж балаганами, быстрее всего будет...
Сначала пришлось пройти опять-таки мимо торговых рядов — но только тех, что вызывали живейший интерес у малышни, а вот уже те, кто дохаживал последние годочки в Недорослях, считали как бы и зазорным толкаться у этих прилавков (это у них были такие их собственные негласки). Шум стоял неописуемый — малышня с блаженными рожицами дудела в расписные глиняные свистульки, дула в хвосты разнообразному зверью и птичкам, сплошь и рядом лишь отдаленно напоминавшим обликом настоящих, трещала на все лады разными погремушками, шумелками и громыхалками. С неделю еще после ярмарки по всему городу, особенно по Зеленым Околицам, будет раздаваться этот неописуемый гомон, потом приутихнет, а там и сойдет на нет — надоест, сломают, потеряют, только самые упорные будут забавляться еще с месяц, но взрослые уже начнут им выговаривать за нарушение тишины. Стыдновато вспомнить, но и Тарик с друзьями когда-то взапуски носились по улице Серебряного Волка, наперебой дуя в свистульки и тряся погремушками...
Они с Тами, конечно, как люди солидных годочков, прошагали мимо не задерживаясь, степенно морщась от раздирающего уши свиста и треска. Не останавливаясь миновали прилавки с игрушками, из-за которых Тарик когда-то места себе не находил, дожидаясь ярмарки, особенно когда она близилась. Тут и «морские
жители» — стеклянные пустотелые бесики в высоких склянках с водой, погружавшиеся на дно, ежели прижмешь пальцем плотно завязанную покрышку, и всплывавшие, когда палец уберешь. Пляшущие на пружинках куколки, марионетки, танцующие на прикрепленных к коромыслицу ниточках, карабкающиеся по веревочке обезьянки, ходячие (недолго) зверюшки... да чего там только нет, давно переставшего привлекать!
Другое дело — дюжина нешироких мест для игры в «швырял-ку»:
Забава вроде бы нехитрая — попасть увесистой деревянной битой по разноцветным деревянным чурбашкам. Однако чурбашки расставлены довольно далеко, и не только рядочками: сложены и установлены в разнообразные фигуры — порой довольно-таки сложные — пары дюжин разновидностей, так что выигрыш и от цвета чурбашков зависит, и от фигуры. А в общем, надо обладать хорошим глазомером и навыком, это только кажется просто — бери да кидай...
— В Гаральяне у нас это тоже в большом азарте, — сказала Тами. — Иные и на деньги бьются, хоть это и запрещено. Бывает, в пух и прах проигрываются, вплоть до домов и земель...
— Хочешь побросать? — предложил Тарик, когда Тами с интересом приостановилась.
— Да нет, потом как-нибудь, ярмарка ж не на один день, — мотнула головой Тами. — Я неплохо бросаю, но сейчас на качели страшно хочется, давно не качалась!
— Да мы уже, считай, пришли.
— Ага, вижу...
Действительно, мудрено было не заметить издали: качели раза в три выше человеческого роста взлетали по широкой дуге, далеко разносился девичий визг — девушки всегда визжат на качелях в приливе испуганного, но пьянящего восторга, это уж изначально так, с тех пор как в незапамятные времена качели придумали.
Они миновали малышовые ряды не разглядывая — вот уж там не было ничегошеньки интересного. Самые простые, безопасные качели: доска на железном штыре, установленном на деревянных подставках, а для пущей приманки к доскам почти в самом конце приделаны ярко раскрашенные деревянные головы всевозможного зверья. Поднимаются они не выше локтя, так что ножонки Малышей едва отрываются от земли (зато не расшибутся особенно), однако детишки, уцепившись за деревянные головы, битый час способны качаться — самые сопливые, а старшие Малыши этой забавой уже пренебрегают, для них есть настоящие качели — понятно, не такие высокие и размашистые, как взрослые.
А вот теперь пошли взрослые. Сначала для народа попроще и победнее — на толстых канатах подвешены простые широкие доски. Но и они взлетают так же высоко, так что отличие только в украшательстве. А так то же самое: визжат девушки, взметываются подолы летних платьиц, и конечно, толпятся зеваки. Единственный случай, когда девушкам (незамужним!) вполне политесно показать ножки во всей красе, и все видят, какие у них труселя. У дворянок считается категорически неполитесным участвовать в столь предосудительной «простонародной забаве», но давно известно, что иные молодые озорницы (вроде той очаровательной всадницы, что показала Тарику язык) все же и в предосудительных забавах участвуют, разве что одеваются так, чтобы в них ни за что не признали благородных, и точно так же, в платьях без кружев и дорогих украшений, ходят на городские пляски (конечно, в компании столь же не выделяющихся платьем спутников, ради такого случая оставивших дома шпаги и шляпы с дворянскими перьями).