Зачарованное озеро
Шрифт:
— Ив мыслях не было! — горячо сказал Тарик.
— Вот и привыкай быть спутником красавицы, которой наперебой предлагают всякие глупости... Ой, это ведь стрельбище! Пришли.
— Пришли, — сказал Тарик, радуясь повороту разговора.
С полдюжины стрельбищ протянулись вдоль поросшей травой равнины. Все они были похожи друг на друга: низкие длинные прилавки, ряды стоек с луками, полки со стрелами и призами, — только мишени разные. Народу толпилось немало, и если у тканей надолго задерживались одни женщины, то здесь стояли Тариковы годочки (Недорослей не допускали, потому что стрелы тут настоящие, какими воевали когда-то да и сейчас кое-где воюют в тех местах, где не в ходу
Забавно! Тарик не в первый раз подумал, что стрельбища — полная противоположность лавкам с тканями. Там покупками занимаются одни женщины, а мужчины покорно ждут поблизости, старательно скрывая от спутниц лютую скуку, как он сам только что. На стрельбищах ровнехонько наоборот: у прилавков (они же рубеж для стрельбы) одни мужчины и мальчишки. Поодаль стоят девчонки и девушки, перед которыми стрелки стремятся показать мастерство во всей красе. Иные с искренним интересом наблюдают за спутниками, а иные, в точности как мужчины у тканей, умело таят скуку...
— Вон туда, — показала Тами. — Там мишени поинтереснее, а на этих двух скучные, для малышни...
С точки зрения Тарика, мишени там были правильные, обычные, те же, что и в состязаниях улица на улицу или квартал на квартал. Однако Тами уверенно направилась к самым сложным, куда неопытные или плохие стрелки предпочитали не подходить, особенно если были со спутницами, — очень уж там легко ударить
в грязь лицом... Но ничего не поделаешь, пришлось идти за Тами не прекословя.
Стрелков там стояло гораздо меньше, чем у других. Три ряда мишеней, но самый ближний ряд гораздо дальше, чем обычно, да и мишени, разрисованные разноцветными окружностями, не такие большие: величиной с тарелку, а не со старинный щит. А во втором ряду, еще дальше, они и вовсе с блюдце, и их не дюжина, а вдвое меньше. Ну а третий ряд почти на пределе полета стрелы — и вовсе три столбика с соломенными корзиночками не больше яблока. Тарик стрелял из лука не так уж плохо, но здесь, чтобы не оконфузиться перед Тами и остальными, собрал бы все умение, чтобы покуситься на «блюдца», а уж с корзинками заведомо не стал бы связываться...
— Я постреляю сначала, а ты посмотришь. Идет? — спросила Тами.
— Как хочешь, — сказал Тарик со всем возможным политесом.
Его годовичков тут не нашлось ни одного, все постарше. Что
неприятно, иные посмотрели на него насмешливо, когда Тами вышла к рубежу, а он остался у нее за спиной. Впрочем, тут же подошел к хозяину и, зная цены, выложил три медных шустака — за три стрелы. И предупредил, кивнув на Тами:
— Стрелять будет она.
Денежку хозяин, конечно, смахнул в уграбистую ладонь, но — вот типус! — довольно громко поинтересовался с непроницаемым лицом:
— Юноша, а девичелла не засадит стрелу в свою стройную ножку? А то наконечники стальные, в точности по старым образцам, когда еще стрелами воевали...
Недалеко от Тарика кто-то откровенно хихикнул — к сожалению, это не повод для претензии... Тами и ухом не повела ни на слова хозяина, ни на хихиканье. Словно ничего и не услышав, старательно выбирала лук (их слева оставалось не менее дюжины), легонечко оттягивала двумя пальцами и отпускала тетиву, взвешивала лук на руке, примеривалась. Все так делают, но не настолько тщательно.
А когда хозяин
— Замените, пожалуйста.
— А что такое, девичелла? — спросил тот равнодушным тоном опытного ярмарочника.
— Плохо уравновешена, — сказала Тами. — И остругана плохо, не туда полетит, куда я целить буду.
— Как вам будет угодно за ваши деньги, — как ни в чем не бывало сказал хозяин и принес новую стрелу.
Вот эта Тами полностью устроила. А ведь она разбирается, с некоторым удивлением подумал Тарик. Интересный все-таки край — Гаральян... В городе девчонок, хорошо стреляющих из лука, по пальцам пересчитать можно, вон Данка неплохо дерется и крутит рукопашку, но с луком у нее обстоит не лучшим образом, сама признает, да и другие Пантерки мастерством не блещут...
Тами не торопилась вскидывать лук, стояла, глядя на уступчатую полку с призами, стоявшую на столбике справа. На нижней, самой длинной, — всякая дешевая мелочь вроде гребешков, глиняных чарок и складешков самой простой работы; на второй, покороче, — все то же самое, но гораздо красивее: и гребни фигурные, костяные, и рукоятки складешков узорчатые, и чарки в скрещенных стрелах; на третьей, еще короче, — те же вещички еще подороже; наконец, на самой высокой и самой коротенькой — вовсе уж роскошный складешок с изукрашенной рукояткой и золотыми узорами на хищно выгнутом (однако дозволенной длины) лезвии. Похоже, настоящая работа читерленских оружейников, оценил Тарик, — в столичных лавках таких почти не бывает и ломят за них сумасшедшую цену. Тарик видел его уже третью ярмарку, но выиграть никогда не пытался, признавая в глубине души, что не сумеет (да и не видел
ни разу, чтобы кто-то рисковал: стрельбище — единственное место на ярмарке, где дозволяются насмешки в голос, причем задираться из-за них категорически неполитесно, это все знают).
Тами повернулась к хозяину и спросила:
— А вон тот красивый ножичек на самом верху и есть самый главный приз, я правильно поняла?
— Совершенно правильно, девичелла, — ответил хозяин вежливо, но тем тоном, каким говорят с маленькими детьми, щенятами и котятами. — Однако должен заметить, приз с условием.
— И каким? — вроде бы ничуть не заметив преувеличенной ласковости тона, делавшей его насмешкой, спросила Тами.
— Не просто сбить три корзинки, а сбить со всей возможной быстротой, что означает...
— Я знаю, что это означает, — не моргнув глазом, безмятежно заявила Тами. — Тогда уж, чтобы все было по правилам, подайте мне и колчан, у вас их дюжина висит.
Раздался смешок, но какой-то короткий и неуверенный. Вот тут на лице хозяина отразилось некое раздумье, но он тут же прошел к столбику, где и в самом деле висела на гвоздиках добрая дюжина небольших, на три стрелы, колчанов, принес один Тами. Она его придирчиво осмотрела, подергала ремешки, проверяя на прочность, удовлетворенно кивнула, аккуратно вложила туда стрелы и надела колчан так, что оперение стрел торчало над ее правым плечом. Когда она (а ведь умело!) застегивала пряжки, закинув обе руки за плечо, яблочки очень волнительно приподнялись под тонким шелком, и хозяин откровенно огладил ее масленым взглядом (он был моложе Тарикова папани и чем-то неуловимо напоминал ухаря Фишту), притворившись, что не заметил хмурого взгляда Тарика.