Зачарованное озеро
Шрифт:
В какой-то миг казалось, что она и впрямь вцепится Тарику в глотку — так исказилось ее лицо. Но тут же стало прежним, смиренным. Уж конечно, тут не доброта душевная, коей в ее натуре наверняка нет ни капелюшечки, — сама же только что призналась, что смерть Тарика ей ничуть не поможет.
Глаза у нее стали как шилья.
— Ну что же, мальчишечка... — произнесла она с расстановкой. — Не получилось с шелкового конца, будем заходить с железного... Тебе я и впрямь ничего сделать не смогу, а вот другим — запросто. Вот ежели у твоего отца обе лавки сгорят и останется он на пепелище босым и голым? И одно ему останется — на Вшивом Бугре обосноваться? Ежели твою матушку подловят вечерком в укромном месте и полдюжины блудней ей засадят, да еще красоту попортят,
ты вздыхаешь и млеешь, тоже приключится много такого, что выговорить словами противно? И как потянется эта поганая череда... Потом волосья на голове рвать будешь и головой об стену биться, да поздно будет, ничего не вернешь и не поправишь... Зато останешься с бляшкой в кармане, и она тоже ничего не поправит...
Страха не было. Видимо, оттого, что Тарик прочитал немало голых книжек-жутиков, в том числе о храбрых борцах с нечистой силой, которые порой вели с нечистью и словесные поединки — и успешные!
— А теперь ты меня слушай, — сказал он почти спокойно. — Не будет никакой череды, потому что на череду попросту времени тебе не хватит. После первой же... пакости с жизнью распрощаешься. Убью.
— Да что такое ты мелешь, мальчишечка? — хмыкнула старуха, но Тарик мог поклясться, что ее бодрость и веселость были фальшивыми. — Ты ж в жизни ни одной кошки не повесил, ни в одну собаку каменюгой не бросил. Берешься судить о том, в чем не разбираешься. Ну, разве я — нечистая сила? Да ничего подобного!
— Ты, может, и удивишься, но как раз разбираюсь, — сказал Тарик. — Есть такая полезная книга — «Трактат о нечистой силе». Не слыхивала? По роже видно, что слыхивала, а то и читала. Ну да, нечистой силой порой огульно именуют всех ваших. На деле, я уяснил, есть четкое разделение на две категории. Нечистая сила — это бесы, демоны и еще разная погань, что обитает в каком-то другом мире и из него приходит в наш. В толк не возьму, почему Создатель это допускает, но у нас тут не богословский диспут... Есть еще прислужники нечистой силы, и вот это люди из нашего мира, запродавшиеся Врагу Человеческому: колдуны, ведьмы и еще разные, тебе лучше знать. К чему это я? А к тому, что и нечистая сила, и ее прислужники одинаково мерзостны, и приканчивать их — богоугодное дело. Так что никакого облегчения твоей участи не будет...
— Надо же, нахватался...
— Как сумел, — сказал Тарик. — Теперь вот что... Все гнусности, какие ты мне тут наобещала, времени требуют. И не ведьминских
умений, а людей, злодеев златолюбивых. Вряд ли ты ими заранее озаботилась, нужно будет их еще найти, договориться... А я со всеми, кого ты в жертвы наметила, успею поговорить. Чтобы не ходили «вечерком по укромным местечкам». А что до поджогов... Чтоб ты знала: у батяни на все его имущество вплоть до собачьей конуры надлежащим образом бумаги в обережном доме выправлены. Что бы ни сожгли, ему до последнего грошика обережники заплатят. И еще. Сама ты ничего не решаешь, только что призналась. У тебя какой-то старшой есть. Пока ты с ним встретишься, пока он все обдумает — время пройдет. А я за это время придумаю такое, чего вы не предусмотрели вовсе. Подумай как следует...
— Я подумаю, — неожиданно легко (и звучало это очень серьезно) согласилась старуха. — Но и ты как следует подумай, Таричек. Не стыжусь признаться: недооценили мы тебя. Думали, еще один сопливый мальчишечка, а ты, вдруг оказалось, противничек достойный, что я и признаю. Только это ничего не меняет. Нет, меняет одно: цену тебе прибавляет. Теперь это будет не две пригоршни золота, а четыре. Как сказал бы толковый купец: зачем убивать, если можно купить? А насчет того, что я слепо выполняю распоряжения старшого, ты промахнулся. Кое-что и сама могу решать, хоть и не все. И вот что я решила... Ты, сдается мне, и в самом деле можешь сделать все, что мне обещал... но и мы можем все сделать, что я тебе обещала. Так есть ли смысл начинать долгую и трудную войну? И мне нужен мир и покой, и тебе. Давай сделаем так... Кое-что я
— И Сумеречным Миром поклянешься? — усмехнулся Тарик. — Полной вашей клятвой?
— И это знаешь? — посмотрела старуха без насмешки, скорее с уважением. — Ну да, ты же «Трактат» читал, и, я так понимаю, очень прилежно для своих годочков... Признаю: ты уже не сопляк, с тобой, если дойдет до дела, драться нужно всерьез...
Она переменилась в одночасье, напрочь исчезла прежняя личина простоватой старушки. Рядом с Тариком — вот только руку протяни и дотронешься — сидел умный, хитрый и коварный враг...
Выпрямившись, старуха произнесла строго и серьезно:
— Не пришиб, не то что иные злые сорванцы. Куда тебе недрогнувшей рукой старушку убить...
— Однако ж смог кое-кому ухо отхватить...
— Так это у тебя случайно вышло, махнул ножичком наугад. Чтоб человека убить обдуманно и хладнокровно, особое побуждение души нужно, а ему у тебя взяться неоткуда. Или спорить будешь?
— Не буду, — сказал Тарик (разговор этот очень уж напоминал беседу отважного Школяра Кимбольта с черным колдуном из «Бесовских тропинок», и это прибавляло уверенности — ведь Школяр словесный поединок выиграл). — Ас чего ты взяла, что я буду убивать тебя сам? И пытаться не буду, знаю, что не получится. Но я ведь не дитя малое. Найдутся у меня взрослые друзья, и уж у них-то рука не дрогнет ведьму прямиком к Врагу Человеческому отправить. Слышала, может, про такой забубенный народ — портовых грузалей? Уж они-то через одного с ножом управляются ловчее, чем с ложкой. И дворяне есть в добрых знакомых. А для дворянина ведьму шпагой проткнуть — славный поступок и святое дело. Ты ж, я так понимаю, из своего змеиного гнезда, — он кивком показал на ее дом, — долго еще не уберешься? Ну вот, какая там череда, после первой же гнусности в сердце схлопочешь железо или серебро. И еще... — Он собрал всю силу воли и улыбнулся широко, весело. — Точно ли ты знаешь, что у моих гербовых знакомых нет друзей и приятельства в Гончих Создателя? А уж у них-то найдется о чем с тобой душевно побеседовать...
— Гончим, Таричек, твердые доказательства нужны! — Но Тарик с радостью отметил, что ее голос легонечко дрогнул. — А у тебя их нету...
— Поищу, — сказал Тарик как мог увереннее. — Гончие Создателя — это на крайний случай. Достаточно будет и тех, про кого я сначала говорил. И шпаги у них найдутся, и ножи, и решимости хватит прикончить нечистую силу...
— Ну ты и скажешь, Таричек! — Казалось, улыбочка у нее вымученная. — Клянусь Сумеречным Миром, цветком баралей-ника и туманными дорогами, что мы будем соблюдать перемирие и за эти шесть дней ничего против тебя не предпримем. Ну как, ты доволен ?
— Доволен, — кивнул Тарик.
— Все в точности?
— В точности.
— Вот с тебя я никаких клятв не беру, — усмехнулась старуха. — Не из душевного благородства или доверчивости — нет в моей натуре, сознаюсь, ни того ни другого. Из голого расчета. Ты в лучшем положении, паршивец этакий, уж прости на худом слове — я это не ради оскорбления, а из некоторого восхищения: востер оказался не по годам, поначалу я тебя за глупенького соплячка держала... Ну что ж, умный человек свои ошибки вовремя признает и на них учится, главное — вовремя обнаружить и исправить ошибку, тогда дела и не испортишь... Ты в лучшем положении, Тарик. У тебя, к выгоде твоей, нет алмазных клятв, которых ты не можешь нарушить. Остается полагаться лишь на твое благоразумие и здравый смысл — и того и другого у тебя, признаю, хватает...