Зачарованное озеро
Шрифт:
— Значит, вы не первый раз туда идете?
— Да уж в который раз, — охотно ответил Тильтиль. — Это будет... — Он добросовестно задумался. — Больше, чем пальцев на одной руке, однако ж поменее, чем на обеих. Как с началом лета
нашли тропу, так и ходим. Мы на ней рвем синявку... это там ягода такая, она синявку очень любит, а сама нарвать не может: синявка далеко от озера растет, а Озерная Красава из воды выходить не может. Раньше, говорила, могла, а теперь что-то мешает. И послать некого: все, кто ей служит — рыбы всякие, — без воды не могут. Раки и меховуши могут на бережок вылезти, но им ягоды
— И не за ягоды дарит, а просто так, как гостям, — вмешалась Митиль. — Тильтиль, мы не подумали... Он же, господин городской, по тропинке не пройдет, как Сенна не прошла, и Дубарт, и Калоян. Пройти-то пройдет, только останется в нашем лесу...
— Помолчи, юбчонка бесштанная, когда мужчины беседуют! — всерьез цыкнул на нее братишка. — Она вообще-то дело говорит: кроме нас, туда другие не проходят, мы сначала.пробовали их провести, а потом перестали, толку нет. Нам сначала не верили, а потом, когда камешки увидели, поверили, завидуют теперь. Мы всем подряд не рассказываем, только те знают, кто туда безуспешно ходил. Туда так просто не попадешь...
— А помнишь, что Озерная Красава говорила?
— Ну, помню. По тропинке могут пройти не одни наши годовички — и ребята с девчонками постарше, и даже взрослые, только с превеликим разбором, одному из немаленькой толпы дано...
— А вдруг ему не дано? — выпалила Митиль.
— Ежели не дано... — ненадолго задумался Тильтиль. — Тогда... Тогда он нас подождет у тропинки. Подождешь, господин городской? Мы, чтоб ты долго не скучал, побыстрее справимся, а потом пойдем на богатющие грибные места и враз полные корзины наберем... Подождешь?
— Запросто, — сказал Тарик. — А волосы у нее какого цвета? А глаза?
— Волосы вроде как у нас, только не совсем такие, с рыжинкою. А глаза синющие, как ясное небо...
Тревоги поубавилось, от души отлегло — известно ведь, что волосы у русалок либо совсем зеленые, либо с обильной прозеленью, а глаза всегда зеленые. И ни один рассказ или сказка не поминают, чтобы русалки хоть что-то ели, даже одну-единственную ягодку. И жилища у русалок если есть, то жутко корявые, из дерева и всякого потонувшего хлама сложены...
Они вновь пустились в путь, Тарик уже не высматривал грибы. И вышли к двум скалам посреди сосняка, невеликим и не особенно высоким, однако ж крутым, невзлазным. Меж ними виднелась расселина, куда брат с сестрой уверенно и направились, и Тарик без колебаний последовал за ними.
В узкой расселине под ногами сплошной камень того же рыжеватого цвета, что и скалы, и впереди ничегошеньки не видно, словно там тупик. Шаг, второй, третий...
И что-то произошло. На Тарика словно накатила волна непонятного ветра, на миг все тело прошили странные ощущения, которым не подобрать описания в человеческом языке... а в следующий миг это пропало напрочь.
— И он прошел! — воскликнула Митиль оглянувшись.
— И ничего удивительного, — солидно, как взрослый, отозвался ее братишка. — Озерная Красава говорила же...
Выйдя из расселины и сделав лишь несколько шагов, Тарик понял, что оказался в каком-то другом месте.
Высокие редкие деревья
Страха не было ровным счетом никакого. В Арелате, в его мире, на ночном небе часто светят две Спутницы разом, и тогда все на земле отбрасывает две тени. А здесь два солнца, вот и вся разница. Не так уж и удивительно, хотя прежде о таком не слышал и не читал. Какой-то другой мир, вот и все...
И все же он спросил:
— Это где ж мы?
— Тут Озерная Красава живет и еще всякие, — ответил Тильтиль.
— Которых у нас нету, — добавила Митиль.
Бесполезно расспрашивать их дальше — наверняка больше ничего и не знают. Так что Тарик молча пошел вслед за Малышами по невиданному редколесью, где и трава под ногами была невиданная и пахла незнакомо, но приятно.
— Тильтиль, а оберег, — сказала Митиль.
— А то я не знаю... — проворчал Тильтиль с гордыней взрослого мужчины, не склонного слушать женские советы.
Достал из кармана кучку железных штучек и уверенно выбрал одну — квадратик с закругленными краями и непонятным значком, не таким, как на треугольнике. Кучку ссыпал обратно в карман, а квадратик зажал в руке.
— Оберег от коваля? — уже с пониманием спросил Тарик.
— Ага, он и тут служит исправно. Зверь попадался на пути только раз, да лучше приготовиться заранее...
— А вон он, — сказала Митиль без малейшего страха. — Ишь, уставился...
Там, куда она смотрела, обнаружился невиданный зверь: поболее крупной собаки, широкая морда по-собачьи вытянута, а вот небольшие уши похожи на кошачьи, разве что с кисточками, как у пантерки. Короткую буроватую шерсть на боках и спине пересекают сверху вниз — ну, или снизу вверх — белые полосы. Стоит так, что не видно, есть ли у него хвост, а если есть, то какой. В нем как-то сразу угадывался хищный зверь, такой уж у него вид. Не скалился и никаких звуков не издавал, уставясь желтыми глазищами с черным круглым зрачком, умными и холодными.
Тильтиль, тоже без малейшего страха на лице, поднял квадратик, держа его за краешек двумя пальцами. Ожидание ничуть не показалось Тарику томительным. Наконец зверь, испустив что-то вроде сердитого урчания, не поворачиваясь, задом стал отступать в лес — и вскоре исчез среди деревьев.
— Вот так вот с ними надо, — сказал Тильтиль, спрятав оберег. — Не боись, он следом не пойдет и сзади не кинется, ушел своей дорогой. Вообще, он не такой уж и опасный. Озерная Красава говорила, что он на человека кидается редко, какой уж стих найдет. Один раз точно так же попался на пути, а в зубищах нес такого... вроде крола, только уши покороче и хвост подлиннее, весь из себя пятнистый. Получается — мясоед, но супротив ковальского оберега слаб. И Озерная Красава против оберега не пойдет.