Зачарованный
Шрифт:
Он отводит меня в гостиницу, и я заселяюсь под именем Райана, не показывая удостоверение личности. За номер я плачу еще двести долларов, которых он абсолютно не стоит.
— Если будешь выходить, оставь ключ на стойке регистрации.
Так мотоциклист сможет попасть ко мне в комнату и убить меня?
— Я не буду выходить. И не могли бы вы принести мне какой-нибудь еды, когда начнете готовить? — Но, видя выражение его лица, я добавляю: — Ну или в шесть часов, когда будет ужин, если до этого не получится.
— Обязательно. Приятно иметь
Еще бы! Он уже получил от меня пятьсот двадцать долларов и получит еще, если просто будет продолжать помалкивать. Я поднимаюсь по скрипучим пыльным ступенькам в номер. Ключ застревает в ржавом замке. Мне приходится подергать его несколько раз, но в конце концов дверь открывается. Я закрываю ее изнутри, потом набрасываю цепочку. Я все равно не чувствую себя в безопасности, поэтому еще придвигаю к двери кровать. Потом сажусь на нее. Комната тускло-серого цвета, и я в ней один, и мне нечего делать. Вчера я проспал почти весь день. Сейчас я начеку. Я не решаюсь включить телевизор или радио. Я хочу слышать, если кто-то пойдет по коридору. Я вынимаю блокнот и начинаю набрасывать новую модель туфель, но перед глазами у меня только байкер в броне из черной кожи, бармен, лис и птица, которую я должен украсть.
К трем мои веки начинают опускаться под собственным весом. До ужина еще три часа. Надеюсь, ничего плохого не произойдет, если я посплю и подготовлюсь к ночи. Я вытягиваюсь на кровати, касаясь ногами запертой двери.
Меня будит стук.
— Я принесла ваш ужин.
Это женский голос с южным акцентом.
— Вы не могли бы его просто там оставить? — спрашиваю я.
— Извините, нет. Сэм сказал, что вы должны заплатить.
Заплатить. Как будто те деньги, которые я ему дал, недостаточны для еще одного гамбургера из бара. Но мой желудок говорит мне, что я должен заплатить.
— Подождите, мне надо одеться.
— Я зовсем не тороплюсь, — говорит она.
— Что?!
— Я сказала, что совсем не тороплюсь.
Южный акцент. Это я просто распсиховался, и мне чудится всякое.
Я надеваю бейсболку с логотипом нью-йоркской команды «Янкиз», которую кто-то однажды забыл в кофейне Мэг, и прячу под нее волосы. Хотя бы какую-то часть меня, начиная с этой кепки и заканчивая трехдневной растительностью на щеках, стало трудно узнать.
— Что же он прислал мне поесть?
— Уф, я думаю это цыпленок. Цыпленок, фри и салат из капусты.
Не о чем беспокоиться. Я отодвигаю кровать от двери и открываю ее.
Я отступаю назад. Девушка, стоящая напротив меня, могла бы запросто быть американской сестрой Викторианы — красивая стройная блондинка с изумительно синими глазами.
— Привет, — говорит она с таким же мягким акцентом, как и до этого. — Я могу это где-нибудь поставить?
Я хочу выхватить у нее тарелку. Но вдруг мне начинает казаться, что это будет выглядеть малодушно, не по-джентльменски, как паранойя. Да к тому же я еще не достал деньги, поэтому я не могу просто так захлопнуть дверь у нее перед носом. Я должен
Но что-то беспокоит меня — она совсем не похожа на девушку из такого места. Хотя, в конце концов, и я ведь не отсюда, но нахожусь же здесь.
— Конечно, — Я жестом показываю на стол. — Я сейчас достану бумажник. Сколько с меня?
— Двадцать баксов.
Я смотрю на тарелку с четырьмя суховатыми куриными крыльями, замерзшим капустным салатом и горстью картошки фри размером меньше моей ладони.
— Извините, — заметив мой взгляд, говорит девушка, — но мой дядя Сэм сказал, что я должна взять с вас еще и за доставку в номер.
— Вполне логично. — Я нащупываю бумажник, пока она относит тарелку.
— Обувь?! — Подойдя к столу, девушка открывает рот от удивления. — Ты увлекаешься обувью?
Немного странная реакция.
— Ну, не совсем «увлекаюсь».
— Но это же ты нарисовал?
После моего кивка она продолжает:
— Извини, но просто моя семья занималась починкой обуви в Южной Каролине, и иногда я… — Девушка отворачивается, и я слышу, как у нее перехватывает дыхание, когда она произносит: — Вроде как скучаю.
Сексапильная девочка, разбирающаяся в ремонте обуви… Ну и что с того?
— А почему ты уехала?
— У нас начался трудный период, поэтому родители отправили меня жить к моему богатому дяде Сэму.
Богатый дядя Сэм? Этот парень?
— Но я так скучаю по своей семье, — жалуется девушка, — особенно по старшей сестре. У нее скоро будет ребенок. Мне бы только навестить их, но нет денег на билет, и машины нет.
— Мне жаль. Я тоже сейчас вдали от дома. Я знаю, это трудно.
Она вытирает слезу.
— Мне не следует беспокоить тебя своими глупыми проблемами. — Ее рука слегка прикасается к моей. — Но ты же не будешь против, если я посмотрю твой эскиз? Он напоминает мне о доме.
— Конечно. Там нет ничего особенного. Я хочу когда-нибудь начать делать действительно дорогие туфли, как «Феррагамо».
— О, у нас нет ничего похожего. Я родом из небольшого городка и, пока я не попала сюда, никогда не слышала, чтобы у кого-то были туфли больше чем за сорок долларов.
— Мама всегда говорила, что о человеке можно много узнать по его обуви, — говорю я, цитируя фильм «Форрест Гамп». — Куда он идет. Где он был.
Девушка смеется.
— А ты откуда?
Я смотрю на ее туфли — это вообще вьетнамки без супинатора. Я чувствую, что нужно солгать, хотя она вся такая красивая и милая.
— А… я из Нью-Йорка. Я учусь в Нью-Йоркском университете, — надеюсь, что выгляжу достаточно взросло.
— Bay! Студент! Вот почему на тебе эта бейсболка «Янкиз». — Девушка начинает ее снимать. Мне не следует ей это позволять, но я позволяю. Она красивая. — Ты очень симпатичный.
— Ты тоже.
Тут до меня доходит, что эта невероятно сексапильная девушка интересуется мной. Не как Викториана, которой я нужен только потому, что могу ей помочь, а действительно интересуется.