Зачарованный
Шрифт:
Я сажусь на пол (потому что стульев нет) и снова жду. Через час я понимаю, что никто не придет. Я также понимаю, что голоден. Вчера и сегодня я ел одни только маффины, и большую их часть отдал лису. Из бара доносится грубый смех. На моих часах десять утра — эти парни рано начинают! Пахнет какой-то едой, а мне она просто необходима… хорошо, заодно еще спрошу, где портье.
Я встаю и иду к бару. Темно, как ночью. В дверях я задерживаюсь — входить не хочется. Но что они могут сделать? Избить меня? Я милый, вежливый человек, которого
В баре те же парни, что и вчера, и на них та же одежда. Золотая птица, похожая на канарейку, спит в своей деревянной клетке, которая висит над барной стойкой. Я пережидаю (вежливо), пока эти мужчины закончат разговор, и подхожу к бармену.
— Простите, не найдется ли у вас, случайно, чего-нибудь поесть? И я бы также хотел остановиться тут на одну ночь.
— Кое-что осталось со вчерашнего дня, могу тебе разогреть. — Бармен прищуривается на меня. — Эй, а я ведь видел тебя на улице у мусорного контейнера?
— Разогрейте, пожалуйста, — говорю я, не обращая внимания на его вопрос, а также на свое беспокойство по поводу того, что могло остаться в таком месте.
— Да, точно, ты был там на улице, разговаривал сам с собой.
— Не могли бы вы дать мне еду? — Я протягиваю ему двадцатку. — Сдачи не надо.
— У-у, большой транжира? — Бармен смеется, но берет деньги и поворачивается к холодильнику. — У нас только пара гамбургеров.
— Да хоть что-нибудь.
Тут с улицы доносится рев мотора. Он кажется мне знакомым. Слишком знакомым.
Нет, это просто паранойя. Я ничего не знаю о мотоциклах. Может, они все издают одинаковые звуки. Но я все равно выглядываю из окна.
Появляются широкие черные плечи. Я быстро приседаю за барной стойкой.
— Эй, что за… — Бармен спотыкается о меня.
— Пожалуйста, спрячьте меня, — шепчу я, — этот парень хочет меня убить.
— Какой парень? О чем ты говоришь? Выметайся отсюда.
Я слышу, как хлопает дверь, потом тяжелые шаги. Я покойник.
Я мог бы воспользоваться мантией, но тогда бармен меня раскусит. Я достаю из рюкзака одну из сотен Викторианы. Они исчезают быстрее, чем мне бы того хотелось. Я разгибаю купюру и показываю бармену. Он тянется за ней. Я отдергиваю руку.
— Позже, — беззвучно шевелю я губами.
Шаги приближаются.
— Вы видели эттого малчика?
Так разговаривал робот в фильмах про Терминатора. От страха я сжимаюсь так, что чуть не обмачиваю штаны.
— Он из другого города, — продолжает голос с акцентом. — Худой. Высокий.
— Нет, я не видел его. — Это уже бармен.
— Подожди секунду, — говорит кто-то третий. — Дай мне посмотреть.
— Лефти, ты пьян, — останавливает его бармен.
Я вжался в пол, но все равно слышу, как трясутся мои колени. Я не дышу.
— Но он похож на того парня, который…
— Ты имеешь в виду парня, который был здесь вчера? Так это был мой двоюродный брат, Фрэнк, он уже уехал.
— Твой
— Я не сказал, что это был мой любимый двоюродный брат. Может, уже хватит? — Он перешагивает через меня и поворачивается к террористу. — Нет, я его не видел.
— Если увидишь, зообщишь мне? — Этот парень уже больше напоминает Дракулу, а не Шварценеггера. — За этто есть награда.
— Награда? Какая награда?
Пауза.
— Пятьсот долларов.
Я поднимаю голову и вижу, что бармен смотрит на меня. Я киваю. Да. Да, у меня столько есть.
— Я бы сказал вам, если бы видел его, но я не видел.
Пауза. Я слышу, как террорист ходит туда-сюда. Других звуков нет, даже те два пьянчуги молчат.
— Хорошо, — наконец говорит мотоциклист. — Но если он придет, сразу же зообщи мне, в любое время — днем или ночью.
Дверь захлопывается. Я остаюсь на месте, не зная, что делать, даже не решаясь перевести дыхание. Те два парня в баре могут сдать меня в любую секунду. Что их останавливает?
Я слышу громкий тяжелый удар, потом что-то катится, это барная табуретка.
— Лефти отключился, — говорит второй пьянчуга. — Ладно, так, может, ты теперь объяснишь мне, почему не сдал этого ребенка за баром, когда тебе предложили пятьсот долларов?
— Кодекс барменов, приятель. Я защищаю своих клиентов. Я и твоей жене не рассказал, что ты спал с сестрой Лефти в прошлом году. Понял?
— Понял.
Я слышу мотор, тот, который, как я теперь знаю, принадлежит мотоциклу стрелявшего в меня парня. Я дрожу, но дышу. Сейчас он уехал, но ему известно, что я на Флорида-Кис. Я не могу обмануть своего защитника.
Я встаю.
— Пятьсот долларов, пожалуйста. — Бармен резко пододвигает мне запотевший после микроволновки гамбургер.
А как же кодекс барменов?
— Я дам вам шестьсот. Триста сейчас и триста завтра, когда буду уезжать — целым и невредимым. Идет?
Бармен кивает. Перед тем как отдать мне гамбургер, он отламывает кусочек булочки и поднимает его к клетке над барной стойкой. Птица!
— Этот милый человек хочет с тобой поделиться, малышка.
— Какая это птица? — спрашиваю я.
Теперь, когда я могу посмотреть на нее, не стуча зубами от страха, я вижу, что это не канарейка, как мне показалось вначале. А что-то типа феникса в миниатюре, какое-то причудливое существо, скорее золотое, чем желтое, с длинными перьями в хвосте и красивым и ярким хохолком на голове.
— Моя птица. Вот какая.
Я откусываю кусочек гамбургера и долго его жую, а бармен в это время меня изучает.
— Хорошо, — говорю я, хотя это не так. — Вы не знаете, где портье?
— А я и портье тоже, — отвечает бармен и поворачивается к своему единственному клиенту в сознании: — Присмотри за моей птицей!