Зачем богу дьявол к 2
Шрифт:
У человека, который не знает день или ночь на дворе, жизненный ритм меняется: сутки становятся понятием условным, они могут длиться и двадцать четыре часа, и тридцать часов, и сорок восемь часов. Бодрствование и сон сменяют друг друга, увеличиваясь. Никита выбился из двадцати четырёхчасового цикла сразу: в первый день проспал неизвестно сколько. Николаю сначала это показалось на руку.
Встав, неизвестно когда, Никита нашёл Николая в Лаборатории.
– Чай, кофе.
– предложил Николай: - Сам нальёшь или тебе в койку.
– Что-то ты разговорился.
– съехидничал Никита: - Боюсь, это дурная примета.
Чай, кофе,
Чтобы занять Никиту, Николай, отложил в сторону разобранный прибор, с которым возился, и вывалил на соседний стол целый ящик DVD с фильмами, предупредив, что не все с переводом. Эта коллекция собралась постепенно: не всегда было вдохновение на работу, поэтому иногда сотрудники переживали трудовое расстройство в отвлечённых занятиях.
– What a mess! This is a problem!
– ответил Никита, перебирая диски: - J'esp?re que je vais traiter. Parlez-vous fran?ais?
Удивил. Николай не ожидал такой образованности рядом.
– У меня бабушка француженка.
– объяснил Никита: - Английский - куда от него денешься, если ты не пень? Слушай, а порнуха есть?
– Вряд ли.
– предположил Николай.
– Спорим, что есть?
– Никита хитро прищурился: - Не может не быть! На душ вместе спорим?
– Отстань.
– Николай закрыл тему и продолжил прерванное занятие.
Наконец Никита выбрал фильм для души, который так толком и не успел посмотреть раньше - несколько дисков с сериалом "Зловещие мертвецы". Показал их Николаю, тот не нашёл слов, чтобы прокомментировать, очевидно, дурацкий выбор.
Застолбив за собой компьютер с креслом поудобнее, Никита исследовал его программное содержимое и не удержался - запустил Internet Explorer.
– Жаль, интернета нет.
– не в серьёз огорчился Никита.
– Отправил бы письма бабушкам, что жив и здоров, чего им тоже хотел бы пожелать, да...
Николай смотрел сочувственно: его тронул внезапный переход Никиты от шутовства к горечи.
– Они умерли ещё в первую эпидемию.
– продолжил Никита: - А почта осталась. Вот я и писал им письма, как живу без них, как по ним скучаю...
– у Никиты на глаза навернулись слезы, слезы обо всём сразу, о том, что пришлось пережить в последние дни: он словно внезапно оттаял, вспомнив о близких: - Чтобы не держать в себе, мне иногда поорать нужно, сломать что-нибудь. Не обращай внимания. И ничего не говори. Это сейчас кстати.
А что тут скажешь? У самого нервы на пределе. Николай хотя бы чувствовал себя дома, в привычной обстановке. Как помочь Никите? Орать, пусть орёт, а вот ломать ничего не надо.
Неожиданно в комнату зашла, невидимая для живых, Контактёрша. Она, как для неё обычно, была в командировке, умерла в гостинице, а кое-какие её вещи остались в Лаборатории. Поэтому Контактёрша иногда сюда приходит. Не за вещами, разумеется. Ей здесь нравится. А вещи лишь повод и возможность: пути призраков ограниченны. С чем это связано она не знает. А сколько интимных моментов припоминалось! Как-то в спальном помещении её однажды поимели сразу трое молодых горячих охранников. Ах!
– А я что говорила?
– Контактёрша оценивающе смотрела на Никиту, но слова её относились к Николаю: - Гомик! А Левашов спорил! Меня на мякине не проведёшь.
– это она уже про Никиту.
– Красивая пара. Можно сказать, у обоих вкус есть, раз друг дружку выбрали. Ах...
Николай контролировал свой обычный суточный цикл, а Никита нет. Их часы бодрствования и сна разошлись сразу: Никита в первый же день не успокоился, пока не посмотрел почти всех "Зловещих мертвецов" и только после этого пошёл спать, тогда, как Николай только проснулся. Вроде бы и неплохо, что друг другу глаза не мозолят, но и не хорошо. У одного - ночь, у другого - день. А работы много и нужна помощь: проводить дополнительную проводку, переставлять оборудование, проверять работу аппаратуры.
Чтобы обезопасить Лабораторию от прежних хозяев Николай сменил входные коды, изменил схему запуска генераторов. Теперь войти сюда не сможет никто кроме него и призраков прошлого. Для экономии энергии ограничил нагрузку аварийного питания, отключил жизнеобеспечение излишних помещений. Даже грубый расчёт показывал, что двоим здесь можно прожить лет десять, но жить в Лаборатории Николай не собирался. Это всё на крайний случай.
В двух секретных, опломбированных комнатах, возле которых раньше всегда стоял пост охраны, Николая ждал сказочный подарок: они набиты оружием и боеприпасами. Если кому-то кажется, что спецслужбы, это что-то разумное и организованное, то, как раз тот случай, когда, если кажется, креститься надо. Лаборатория, убежище, база мобильного спецподразделения, склад оружия и ещё неизвестно что - завидная многофункциональность. Только общий замысел не складывался, потому что каждую функцию контролировала независимая служба. Охрана добросовестно по приказу бросила опломбированные комнаты, о содержимом которых должны были позаботиться другие командиры, да в смертельной суматохе при слабой голове руки не дошли.
Сближение суточных циклов обитателей подземелья происходило шумно. Спросонья Никита безотчётно хамил и матерился. Николай не принимал это на свой счёт. Когда идёшь вдоль похабно исписанного забора, не стоит преувеличивать: не всё там написано только о тебе. Потом Никита непременно извинялся и даже полдня вёл себя паинька-паинькой. Николай верил не в бога, а в Высший разум, который почему-то дал ему именно такого спутника и помощника. Вероятно, для того чтобы жизнь не казалась большим кладбищем.
Некоторым занятиям Николай отводил время, когда Никита спал, чтобы не навлекать вопросы, ответов на которые не было, если не считать предположений. Со стороны это выглядело как эксперименты по телекинезу, но Николай не считал уместным применять сей парапсихологический термин в своём случае. Мысль - это сила! Кто бы сомневался, но не в том смысле, что она может двигать предметы и кипятить воду в чайнике. Зачем так умалять умственную деятельность?
И всё же, Николай на расстоянии: кипятил воду в стакане, сжигал намертво микросхемы, взрывал кристаллы кварца. Мог создать что-то вроде шаровой молнии размером с горошину, но управлению это создание поддавалось плохо, вело себя хаотично и разрушительно. Предметы двигать не удавалось, даже самые маленькие. Зато, подбрасывая монетку, Николай мог заставить её сколько угодно раз подряд выпадать орлом, или решкой. Древние считали жребий божьей волей. Чтобы они сказали теперь? Да то же самое! Божья воля иногда причудлива, а конкуренция с ней - либо глупость, либо неуёмная, предосудительная гордыня.