Зачем нам враги
Шрифт:
— А хочешь посмотреть, что у меня в сумке?
Рослин неопределенно повела плечами, хотя и вздрогнула при этих словах.
— Ну, свое главное сокровище я тебе, конечно, не покажу, — лукаво сказал Глэйв. — А то ты еще подсыплешь мне в суп своей травки и отберешь ее у меня.
— Ее? — быстро переспросила Рослин.
— Ее. Но про нее забудь. Она полезна только для могучих и старых некромантов, а такую девочку, как ты, только напугает без
И — Эллен не поверила своим глазам — Рослин встала, отставила ступку и подошла к тальварду. Он раскрыл свою сумку, стал доставать из нее какие-то предметы, и уже через минуту они оба сидели на полу, забыв каждый о своем деле, и перебирали эти предметы, оживленно обмениваясь комментариями. Эллен смотрела на них и думала, что они похожи на дочь и отца, только что подарившего ей множество кукол, таких чудесных, что она никак не может решить, с какой поиграть прежде.
Только вот игрушки у калардинской княжны были более чем странные.
— Это веревка висельника?
— Да, веревка висельника. У меня их штук шесть или семь. Могло быть и больше, ну да их все равно за гроши берут.
— А это — язык казненного за измену? Я слышала, порчу хорошо наводить...
— Нет, не порчу, а любовный приворот. Чтобы у парня язык от волнения отсыхал, стоит ему тебя увидеть.
— Зачем мне немой любовник?
— И то верно, язык в этом деле не помешает, — согласился Глэйв и, бросив на Эллен хитрый взгляд, быстро облизнулся. Она снова вспыхнула. Ну сколько можно! Его намеки были почти дружескими и даже не очень грубыми, но они коробили ее, хотя Рослин их, похоже, не понимала.
— Коготь детеныша дракона?
— Огромного варана, девочка, но это наш секрет. Этим старым маразматикам совершенно все равно, тем более что они готовят из него лекарство от подагры — тут главное верить в успешный исход.
— А это что?
Голос Рослин звучал странно, и Эллен невольно посмотрела на то, что она держала в руке, хотя зрелище разбросанных по расстеленному плащу странных вещей не вызывало в ней ни интереса, ни удовольствия.
Предмет был совсем уж непонятный — маленький треугольник из какого-то упругого материала. Присмотревшись как следует, Эллен поняла, что это часть ушной раковины. Только не человеческой — форма больно странная. Но и не звериной, очевидно...
— Это ухо эльфа? — удивленно спросила Рослин, вертя находку в пальцах.
— Да, — улыбнулся Глэйв. — Похоже на то.
— Ты убил эльфа?
— Нет, что ты. Это, скажем так, трофей. Достался мне в результате стычки с вашими калардинскими бандитами. Не думал, что у них найдется что-то полезное, но на поясе главаря оказался не только добрый нож. Которым, видимо, он эту штуковину и отхватил.
— Эльфийская плоть может быть так же... полезна... как их кровь? — медленно спросила Рослин, продолжая рассматривать обрубок.
— Не так же, меньше. К тому же это мертвая плоть. Ты как будущая некромантка должна знать, что самые
— Силы жизни, я знаю, — без нетерпения закончила Рослин. Она как-то странно смотрела на этот жуткий трофей — как будто с нежностью. Потом вдруг сказала: — Я хочу его.
— Дерзкая девочка. Надо сказать: я прошу его.
— Я хочу его, — сказала Рослин и подняла голову. Глэйв протянул руку, хотел потрепать ее по голове, но она отпрянула, крепко стискивая обрезок эльфийского уха в кулаке. — Я хочу его, — упрямо повторила она. — Хочу, хочу, хочу.
— Ты плохо воспитываешь свою ученицу, Эллен, — сказал Глэйв. — Ну да ничего. Если она в самом деле доберется до Тальварда и станет адепткой некромантов, они быстро выбьют из нее дурь.
— Смотри, как бы прежде я из тебя дурь не выбила разом с духом, — спокойно сказала Рослин, и Эллен содрогнулась, а Глэйв захохотал в голос.
— Нет, ты просто чудо! Ладно, бери. Считай это подарком на память.
Он легко поднялся, вернулся на скамью, сел, вытянув ноги и рассматривая Рослин с нескрываемым удовольствием. Дочка выбрала себе куклу по вкусу, папочка любуется играми дитяти. Идиллия, одно слово.
Рослин ушла в свой угол, положила высушенный кусочек плоти на колени, стала водить по нему пальцем. Глэйв наблюдал за ней, улыбаясь
— Играй, девочка, пусть, — пробормотал он. — Бери. Скоро у нас будет много эльфов.
Их было не меньше сотни, а то и две — вытянувшись вдоль узкой извилистой дороги, они походили издали на огромную, покрытую щетиной и шерстью змею, ползущую меж холмов. У змеи был красный с нефритовым глаз: знаменосец, несший стяг тальвардов впереди колонны, был одет в черную броню, и багровое полотнище, возвышавшееся над его головой, трепетало на ветру.
— Это ваш, — кивнув на знаменосца, сказал Глэйв. — У нас принято вручать стяги пленным и гнать их впереди колонны. Чем родовитее пленник, тем лучше. Это повышает боевой дух наших войск. А ваших — понижает.
Эллен не ответила. Она стояла ни жива ни мертва, глядя, как приближается к ним, мерно громыхая шагом, вражеское войско. Вчера они пересекли границу Калардина, и пути назад не было. Впрочем, его давно уже не было. Пожалуй, еще раньше, чем они вышли из княжеского замка в грозу.
Они стояли на обочине: Глэйв чуть впереди, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, Эллен и Рослин сзади. Калардинская княжна напряженно всматривалась в тальвардов.
— Там есть маги? — спросила она.
— Если ты о некромантах — то нет, конечно. А свой ротный шарлатан — непременно. Должен ведь кто-то самогон варить.
Тальвард в рыжей шкуре, шедший чуть сбоку от колонны, заметил Глэйва и махнул ему рукой. Тот махнул в ответ. Эллен смотрела на человека в доспехах: он мерно отбивал марш, закусив губы, и солнечный свет отблескивал в каплях пота, дрожавших на его лбу и скулах. Эллен подумала: что же ему пришлось вытерпеть, если он согласился на это.