Зачем смерть давала шанс
Шрифт:
Антон не видя угрозы, пришел в себя. Он почувствовал тревогу и, повернувшись в сторону Волкова, увидел, что тот лежит без движения, подвернув неестественно под себя руку. Он быстро подбежал к нему и стал проверять пульс. Пульса не было. Видя Антона склонившегося над своим командиром, офицеры попытались вновь напасть на него, но Антон остановил их поднятой рукой.
– Хватит, прекратите, – вытерев рукавом теперь уже рот Волкова, он зажал ему нос и два раза дыхнул ему в рот, наполняя легкие воздухом. Потом, подняв ему левую руку, слегка ударил по ребрам под сердце. Пульса
– Держи ему руки на весу, – крикнул он одному из офицеров, – а ты дыши ему в рот.
После того, как его указания были выполнены, он с силой ударил с обеих сторон в область подмышек. Только после третьего удара Волков с шумом выдохнул и застонал.
В это время к ним подбежал военврач.
– Что случилось, боец?
– Теперь все будет в порядке. От удара у него сердце остановилось. Мы сделали ему искусственное дыхание, теперь он дышит, но ему необходим рентген, у него сломаны ребра.
– Ладно, тоже нашлись доктора. Вы свое дело сделали, покалечили друг дружку, теперь предоставьте мне возможность делать мое дело. Да кстати, не забудь в ближайшие пятнадцать минут зайти ко мне. У тебя сломан нос, нужно его срочно вправлять, иначе на всю жизнь останешься кривоносым.
– Да тут не только нос, тут еще и сотрясение, пожалуй, – пробурчал Антон, вставая.
– Тем более, отправляйся в санчасть, я скоро буду, – и, смочив вату нашатырным спиртом, хотел поднести ее Волкову под нос, но Антон перехватил ее, и сам вдохнул несколько раз порами нашатыря, вернул ее доктору.
Головокружение немного уменьшилось, но боль в голове осталась. Было ощущение, что голову зажали в огромные тиски, и перемешивают мозг большим солдатским половником. Подступила тошнота, не успел он сделать и двух шагов, как его вырвало прямо на траву без надрыва. Вытирая рот, он услышал голос командующего.
– А ну, драчуны, бегом ко мне.
Антон обернулся на голос генерала. Рядом с Батей стоял командир роты с белым, как стена, лицом. Его тревогу и озабоченность выдавала суетливость, с которой он всякий раз отряхивал нервно верх кепи, поправляя на нем кокарду. Антон и два его соперника подошли к командующему, став по стойке смирно, замерли в ожидании.
– Ну, докладывайте, что за драку вы здесь устроили? Вот вы двое, почему ввязались в поединок? Кто вам приказал?
– Ну, мы это, – начал мямлить один, но другой перебил его.
– Мы, товарищ генерал, решили оттащить его. Он натурально стал избивать нашего командира, и кто его знает, чем бы это все закончилось.
– Напоминаю вам, что это был всего лишь поединок, и как бы он не закончился, вас это не должно было касаться. Вы ведь почему-то не вмешались, когда ваш командир избивал лежачего соперника, воспользовавшись таким постыдным методом. Это первое. Второе, своим поступком вы совершили должностное преступление, оставив охраняемый объект без охраны. За нарушение несения караульной службы вы будете наказаны. Сейчас вы полностью оставили меня без охраны. Ваш командир будет отлеживаться в госпитале на белых простынках, а вас посадят под арест, а что прикажете делать мне?
– Товарищ генерал, вы простите нас, –
– Да, – глядя на них, брезгливо сказал Батя. – Я грешным делом подумал, что только сейчас этот мальчишка выбил вам мозги, а оказывается, у вас и выбивать-то нечего было. Теперь слушать меня внимательно и запоминать, это приказ. По прибытию домой доложите о происшествии непосредственному начальнику. Также доложите, что я арестовываю вас на пятнадцать суток каждого. Отсидите наказание, и чтобы я вас больше вместе с вашим командиром рядом с собой не видел. Все ясно.
– Ясно, – чуть слышно прошептали офицеры.
– Если вам ясно, то марш отсюда, – повернувшись к Антону, сказал – Ну, а теперь ты докладывай, что за побоище устроил.
– Виноват, товарищ генерал, уж очень сильным оказался первый удар. Видимо, что-то в голове перекосило, вот меня и понесло, еле остановился.
– А почему ты так долго не мог придти в себя? Неужели так сильно потерял контроль над собой?
– Мог, конечно, и раньше остановиться, но уж больно хотелось наказать его за бесчестие.
– Это за какое же бесчестие?
– Он переступил черту, которая разделяет кодекс чести и бесчестия.
– И в чем это, по-твоему, выражается?
– Вы же видели, как он нанес удар в тот момент, когда противники приветствуют друг друга. Мы ведь все-таки не на войне находились, а на ринге. Волков пренебрег достоинством бойца. Этим он унизил не только меня. Даже если бы это касалось только меня, я возможно и простил бы его. Но он оскорбил своим поступком всех тех людей, которые в свое время обучали меня. То есть моих преподавателей, тренеров, родителей и командиров, которые вкладывали в мое воспитание всю свою душу и умение. Делая поклоны, соперники приветствуют таким образом друг друга, и этим же поклоном, они отдают дань уважения тем людям и традициям, которые воспитали его противника. Волков, ударив меня в неподходящий момент, таким образом, наплевал в душу людям, которым я обязан всем, что имею и могу.
– Да, с тобой забавно поговорить, ну а этих раздолбаев зачем поколотил?
– Так мне показалось, что они напали на меня, а разве это было не так?
– Ладно, наплюй ты на это. Они получили то, что хотели. Ты лучше скажи, что там с Волком случилось?
– С ним все будет в порядке. Пропустил удар в область сердца, вот оно и остановилось. Мы сделали искусственное дыхание, теперь будет жить. Правда какое-то время проведет в госпитале, да и мне придется, доктор сказал, что у меня сотрясение сильное.
– Ну, хорошо, не будем больше об этом. Тебе большое спасибо от меня лично.
– За что, товарищ генерал?
– За то, что помог избавиться от телохранителей.
– Я что-то не понял вас.
– Ладно, сынок, не понял значит так надо, просто прими мою благодарность и все, – и, повернувшись к ротному, продолжил: – Ну что, майор, хорошего ты солдата воспитал, но расстаться с ним тебе все равно придется.
– Как это расстаться? – испуганно спросил он, чувствуя приближающиеся неприятности.