Зачем смерть давала шанс
Шрифт:
Антон ушел. В палате Волков, накаченный обезболивающими и снотворным, спал. Он лег на соседнюю кровать и погрузился в сон.
Проснулся только утром. Болела голова и нос, все тело ломило от побоев. Шевелиться не хотелось, но голод брал свое. Уже сутки как он не ел и не пил. Антон хотел встать, но его остановил голос Волкова.
– Лежи не дергайся. Тебе тоже нельзя вставать. Сейчас придет сестричка, сделает укол, станет легче, а то вон смотри, все лицо у тебя перекосило от боли.
– А вы как себя чувствуете,
– Перестань выкать мне. Давай на ты, так проще будет. Нам с тобой еще долго здесь загорать.
– Хорошо, и как же ты себя чувствуешь?
– Погано, и все благодаря тебе. Сломаны четыре ребра, да еще с какими-то межреберными ущемлениями. Порвана мышца бедра и надрыв грудной. Так что отыгрался ты на мне по полной программе. А у тебя что?
– У меня по меньше, сломан нос и сотрясение мозга. И так ушибы по всему телу. Ты тоже старался от души.
Волков рассмеялся, но закашлялся от боли в груди, помолчав немного, сказал:
– Ты только не смеши меня. Видишь, как у меня получается со смехом. Если будешь и дальше смешить, то боюсь, мои ребра никогда не срастутся.
– Договорились, будем серьезными до тошноты.
– Ты извини меня, – помолчав минуту, как-то не уверенно начал Волков, – я, по-моему, поступил подло. Больно Бате хотелось насолить. Ты по большому счету тут совершенно ни при чем. Как говориться, просто попал под раздачу. Только эта раздача повернулась почему-то ко мне задом. Так что, мы с тобой вроде как квиты. Я врезал тебе, ты в ответ неплохо поломал меня. Давай не будем держать зла друг на друга.
– Хорошо, давай забудем, – согласился Антон. – Что было, то прошло, смотришь в будущем, если доведется встретиться, будем уважительней относиться друг к другу.
– Да, наподдавали мы друг дружке, ничего не скажешь. Но ничего, не расстраивайся, будет что в старости вспомнить. А вообще, тебе большое спасибо, за то, что жизнь мне спас. Доктор мне сказал, что это ты мне мотор запустил. Еще бы минуту-другую и мне кранты.
– Не стоит, ты на моем месте поступил бы также.
– Не знаю, сейчас, конечно, да. Но тогда я даже не уверен, сделал бы я то же, что и ты.
Антон почувствовал, что сейчас Волков говорит искренне, а вот в начале разговора чувствовалось, что-то иное, наигранное что ли. Это заставляло усомниться в его словах. И все же он был уверен, что в будущем при встрече с Волковым, ничего хорошего встреча не сулит. Минутная слабость Волкова – это остатки детской еще совести, и через минуту они выветрятся из его головы.
Антон про себя решил в будущем постараться избегать встречи с Волком, так как она не сулила ему ничего хорошего, кроме неприятностей. Забегая вперед, скажу, что это будет именно так.
Через десять дней Антона выписали из госпиталя. Вместе с Василием, который дождался его, они уехали в отпуск на родину. Остальные члены команды уехали раньше. Дома встреча
Тетя Наташа, обнимая его каждый раз, сетовала, что Антон выбрал для себя такую трудную профессию, как десантник. Это ведь так опасно прыгать с парашютом. Илюша, внук тети Наташи, ни на шаг не отходил от него, уговаривая пойти на охоту.
– Дядя Тоша, ты приехал, теперь соберется вся семья. Понадобиться много пельменей. Нам просто необходимо пойти с тобой на охоту и убить медведя, а без медвежатины какие могут быть пельмени.
– Ты прости меня, Илюша – отвечал Антон, – я теперь не охотник, а солдат. Солдату на охоту ходить не разрешается. Военные на охоту не ходят. Только гражданским разрешается. Ты старайся, как можно больше есть бабушкину кашу. От каши ты быстро вырастешь, вот тогда ты сам сможешь убить медведя. Согласен со мной?
– Согласен, – проворчал недовольно малыш, – но пообещай мне, что когда я вырасту, ты научишь меня стрелять из настоящего ружья.
– Хорошо, – улыбаясь, ответил Антон.
– Ты только посмотри на него. Больше года прошло, а он до сих пор помнит эту проклятую охоту и не дает нам с дедом покоя. Мы с дедом уже ружья прячем от него. Не ровен час возьмет и уйдет в горы. Мы с Егором так и ходим по очереди за ним следом.
– Ничего, скоро перерастет. Вон как за год подрос, скоро деда догонит.
– Дай-то бог, вот только дед наш стал хандрить последнее время.
– Что, сердце беспокоит?
– И сердце беспокоит, но в основном он сильно по Тугаю тоскует. Хоть и старается вида не показывать, но я-то вижу, как он мается. Люди говорят, он часто приходит на могилку, и долго сидит там, о чем-то все говорит с ним. А тут еще и ты уехал, он вообще раскис. Он ведь больше тебя любит, чем своих родных детей, кроме, конечно, внуков.
Антон попытался возразить, но она его перебила:
– Нет-нет, Антоша, пойми меня правильно. Я не в претензии и не обижаюсь на это. Его можно понять, как люди говорят: первые дети – это не дети, а вот внуки это и есть настоящие дети, – пойми, ты, когда появился у нас, наши дети были уже взрослые, а ты был маленький и рос вместе с нашими внуками у нас на руках. Мы любили тебя как родного и переживали так же, как и за любого нашего внука. Не мудрено, что Егор так к тебе привязался. К тому же, ты напоминаешь ему Тугая и его самого в молодости. Ты как губка впитал в себя все, что умели они. Ты и рыбак, и охотник, да и вообще на все руки мастер. Этим ты отличаешься от наших детей. Это огорчало его. Ему очень хотелось, чтобы хоть один его сын стал таким как он, но его надежды воплотились только в тебе. Ты только пойми меня правильно и не обижайся на мои слова.