Зачет по выживаемости

Гриневич Василий Михайлович

Снижаться мы больше не рискнули. Верхушкой дерево накрыло НЛО, слегка еще притопив его в болоте. В глубине сплетения густых ветвей прожекторный луч нашарил корму «жука», лоснящуюся тусклыми нефтяными переливами.

— Не повезло, — пробормотал Алексей.

— Никуда он не денется до утра, — сказал Валентин.

Я сверился с курсографом.

— В двухстах километрах отсюда плато. Подождем там, пока кончится ливень, — и отключил автопилот.

2

Безусловно, он обладал душой. Это был

старинный звездоскаф, одно название «Британик» чего стоило. Безусловно, как обладают душой любые старинные вещи, долго соприкасавшиеся с человеком и за свою длинную жизнь повидавшие много как хорошего, так и плохого, как старые портреты, взгляд которых за многие-многие годы обретает пугающий живой блеск. Где-то в недрах его металло-полупроводникового тела с армированным кристаллическим скелетом жила душа, полная достоинства и невозмутимости престарелого английского лорда, за спиной которого стоят поколения и поколения предков, верой и правдой служивших своим суверенам.

И когда два часа тому около кислородной планеты мы развернули «Британик» и вместо того, чтобы прямиком следовать на Базу, пошли на сближение с НЛО, я почувствовал, как наш звездоскаф всеми своими фибрами выражает нам безмолвный упрек. Аристократ. И едва заметное презрение.

Что выйдет из этой истории, мы представляли себе весьма туманно. В мутном водовороте коротеньких, как у Буратино, мыслей о том, что такое случается раз в жизни, в моей голове всплывали какие-то отрывки и целые абзацы из параграфов Устава, запрещающих и предписывающих, вперемешку с голосами курсантов, рассказывающих страшилки о без вести пропавших звездолетах… А вышло вот что.

— Не отставай, дистанция увеличивается, — гундосил над ухом Алексей.

— Пристегнись крепче. Сейчас будем тормозить.

— Как тормозить? Уйдет ведь!

— Не уйдет, — заверил Юра — Он через пару минут или врежется в сеть, или…

— Что или?

— Пристегнись, — повторил я. — Он или изменит курс, или сейчас затормозит.

Гриша молчал. Насколько я помню, за все время погони он произнес не больше двух-трех замечаний. Трудно поверить, но именно в его голове родился тот безумный план, что едва не погубил нас.

«Как меняются со временем люди!» — воскликнул философ. Ни черта они не меняются. Не умнеют и не глупеют. Не добреют и не черствеют. Все их качества, поступки, слова, мысли закладываются в них еще до рождения. Звездами, как утверждают астрологи. Может быть. Но я знаю только, что тот Гриша, каким он стал через тридцать лет, вальяжный, с редкой проседью джентльмен, таит в себе все того же пацана: безрассудного и нетерпеливого. Свою истинную суть. И это становится ясно, стоит несколько раз попристальней вглядеться ему в глаза в течение пятиминутного разговора. Глаза у него остались прежние: безмятежно-нагло-азартные, и сквозь зрачки проглядывает все та же черная дождливая ночь, полная неопознанных летающих объектов, инопланетных чудовищ и собственных просчетов.

Километров за тридцать до сети, покрывающей кислородную планету, НЛО начал тормозить, сбросив скорость со ста метров в секунду почти

до нуля. Наше присутствие им напрочь игнорировалось. Чувствовалась в нем упрямая целенаправленность. И я ничуть не удивился, когда через несколько минут увидел, что ячейки сети перед ним разомкнулись, образовав широкий овальный проход, и в этот проход скользнул НЛО, вспыхнув ярким алым отсветом.

— Выхлоп маршевых двигателей, — неожиданно сказал Гриша.

— Васич, быстрее, если мы хотим успеть, — прошипел Алексей, — сеть сейчас закроется.

— Не закроется, — буркнул я, чтобы хоть что-нибудь ответить. Ни малейшей уверенности в этом у меня не было, — Лучше потрудись отметить проход на карте.

— Уже отмечено.

Для себя я решил, что, если мы не успеем, — повернем назад. Загадал. Мне эта авантюрная затея с возвращением нравилась все меньше и меньше, и если бы проход у нас перед носом захлопнулся, что ж — бунт на корабле, в конце концов триста лет он нам нужен, этот НЛО, еще пальнет по нам в облаках ни за что ни про что, разобьем звездоскаф…

Но проход не закрывался. То ли почувствовал наше приближение, то ли был настроен на пропуск караванов НЛО, то ли что-то сломалось в нем. Да нет, вряд ли. Когда «Британик» проскочил сквозь проход, быстро и без всяких осложнений, и начал падать в ночные облака, необъятное сетчатое поле еще секунду назад наплывавшее на нас, крупнея шестиугольными ячейками, оказалось вверху (ячейки мельчают, сливаясь в прожекторном луче «Британика» в серебристую рябь, словно мы погружаемся под воду), в этот момент НЛО канул в верхний слой облаков и исчез со всех экранов, словно его и не было никогда. И тогда проход за нами захлопнулся…

Мы опустились на скалистом плато, с которого стартовали четыре часа назад. Отсюда до места падения НЛО было чуть меньше двухсот километров. Ураган не утихал до утра. О том, чтобы взлететь на вертолете в такую погоду, не могло быть и речи. Не могло быть речи и о том, чтобы приземлиться на звездоскафе поблизости от топи с неопознанным летающим объектом. Между плато и бесчисленными болотами на многие километры вокруг тянулись джунгли — ливневый лес — нескончаемое переплетение гигантских стволов, ветвей, лиан.

За последние сутки мне удалось поспать не больше трех часов. Несколько раз в течение ночи нам казалось, что буря стихает, но то были только короткие перерывы между шквалами. Под утро разразилась жуткая гроза. Видели ли вы с расстояния пятидесяти метров пунктирную молнию, из которой рождается веер шаровых молний? Или перекрещенные, как буква Ж, три молнии, бьющие одновременно по верхушкам самых высоких деревьев?.. Однако с первыми лучами солнца порывы ветра начали слабеть.

Миниатюрный поисково-спасательный вертолет класса «Оса», весь в ядовитых желто-черных полосах, от вида которых через минуту начинало ломить глаза, был рассчитан на экипаж из двух человек. Общими усилиями мы выкатили его из ангарного отсека «Британика» на мокрые бетонные плиты космодрома и потянули жребий. Выпало лететь Валентину и Грише.