Зачистка территории
Шрифт:
Кстати, бывало и наоборот: когда он приходил в хорошее расположение духа, дождь тут же прекращался, а на небе проявлялись пятна голубого неба. Марина верила и в это его свойство, потому что сама видела как однажды, лишь только они вышли из аэровокзала, дождь мгновенно прекратился и обжигающее солнце упало на пальмы и улицы. Лужи испарялись буквально на глазах. Конечно, это было простое совпадение, но необъяснимая сила в тот день мгновенно изменила погоду в целом регионе, в один миг укротив чудовищный ураган Лиззи, угрожавший снести Индонезию.
Из необъяснимых
Шахов какое-то время морщил лоб, потом выдавил:
– Жэ не па сервьет эпонж дан ма шамбр…
Марина готова была сквозь землю провалиться. Негритянка-горничная выпучила на Шахова глаза, но полотенца тут же выдала.
Аркадий иногда забывался, путался в языках, мог после волейбольного матча на пляже подойти к возлежавшей на солнце в шезлонге Марине:
– Черт, снова продули!
– Конечно же продули! И с каким же счетом?
– Трэдичи- куиндичи!
– Что-что? – Марина даже глаз приоткрыла.
– Ну, тринадцать-пятнадцать! На подачах, зараза, просрались!
Итальянцы в команде играть не могут ни хрена.
Играли тогда до пятнадцати на вылет.
Летом в оставшееся от отпуска время (обычно неделю или дней десять) они мотались на машине с палаткой уже по России: то по
"Золотому кольцу", то по монастырям и озерам северо-запада.
Ежедневные переезды, палатка, комары сильно выматывали Марину, любившую комфорт. "Слава Богу, больше не надо никуда ехать!" – восклицала она дома, сладко потягиваясь на чистом белье и на мягкой постели.
Впрочем, и в этих поездках случались отдельные замечательные эпизоды. Как-то ночевали недалеко от Пскова на лесном озере. Палатка стояла на самом берегу, буквально в двух шагах от воды. От тишины заложило уши. Марина проснулась ночью от духоты, пошла купаться голая. Она зашла в воду по колено и увидела отраженные в неподвижной воде луну и звезды, но когда она вошла в воду еще глубже, они растворились в ней. Марина нагнулась к воде, зачерпнула ее горстью и умылась растворенными в ней звездами.
В одно лето зачем-то поперлись на Соловки. Из Кеми плыли до архипелага на катере в сильный дождь и шторм. Шахов трясся мокрый на палубе, поскольку внизу было душно и его тошнило. Марина же и другие пассажиры дружно блевали в каюте в предусмотрительно оставленные командой катера ведра. Впрочем, и там, на Соловках, были отдельные хорошие моменты: как только приехали – тут же пошли в настоящую беломорскую баню. Парились вместе. Это было
Марина тогда Шахова почти что любила.
Еще был интересный период увлечения Шахова прыжками с парашютом.
Однажды притащились на аэродром. Инструктаж был очень коротким и
Марина, неожиданно для себя, вдруг оказалась на борту "кукурузника" с уже надетым парашютом. Там была еще одна женщина и их выпускали из самолета первыми. Когда открыли дверь, Марина, отшатнувшись от рева воздуха, судорожно схватилась рукой за косяк. Выпускающий инструктор что-то ей крикнул, она не поняла из-за шума и свиста: "Что?!" Он приблизил к ней лицо и заорал прямо в ухо: "Отпусти руку!" Она послушно отпустила, и он тут же ее вытолкнул из самолета. Тогда, после приземления, ее еще метров десять протащило по траве за куполом, и она так сильно зазеленила джинсы, что потом пришлось покупать новые.
И на этом не закончилось. Буквально через две недели она уже прыгала с трех тысяч метров в тандеме с инструктором. Целых сорок секунд свободного падения. Полный кайф. Кстати, тот инструктор ей очень даже понравился. В эти сорок секунд она испытала сильное и острое эротическое чувство. Они потом даже еще разок с инструктором встретились без Шахова. Шахов как-то об этом узнал, и на этом период увлечения его прыжками с парашютом закончился.
Еще был любопытный момент в их совместной жизни с Шаховым, когда
Марина опять вдруг будто бы забеременела. Сказала ему об этом однажды утром. И тут же снова стала за что-то упрекать: типа, это не так, то не так, и, наконец: "Нам не нужен такой отец…", но Аркадий все равно наслаждался. Он испытал очень любопытное и приятное чувство, будто ребенок уже существует на свете, и что они втроем одна крепкая семья. Потом оказалось, что это опять просто была задержка…
Надо сказать, что Марина и сама металась, не зная, что ей делать: продолжать искать настоящую любовь или же выйти замуж за Шахова без любви. Один разговор с подружкой Алей заставил ее серьезно над этим задуматься. Та как-то сказала ей: "Я не люблю своего мужа, и муж не любит меня, но он хороший нормальный муж, и мы с ним как близкие родственники. Мне с ним хорошо, надежно и спокойно. И это меня вполне устраивает". Так может быть, такие ровные отношения без любви и ненависти и есть главное в браке? Может быть, это как раз и есть, по сути, истинная любовь? А этот безумный Аркадий со своей якобы любовью только постоянно раздражал. К тому же, он не умел любить.
Марина и сама не смогла бы четко объяснить, что он делает не так.
Например, нередко он говорил разные ненужные слова, нес околесицу, обрекая любовь в сложные формы. А этого совсем не нужно делать: любовь – очень простая штука.
Однажды сидели в парке на берегу пруда. Шахов опять что-то такое говорил, говорил и не поймешь о чем. Марина молчала. У нее в это время было новое увлечение.
Шахов вдруг попросил:
– Ну, хотя бы раз соври, что любишь меня!
– Нет! – сказала она. Звонким смехом спугнула птичью стаю с уснувших берез.