Зачистка в Аризоне

Костюченко Евгений Николаевич ""

— Сволочи, — выдохнул Кирилл. — Ушли в засаду пешком, а вернулись на наших лошадях. И смылись.

— Нет, — шепнул майор, доставая «ремингтон» из-за пояса. — Они еще здесь.

Они крались между сараями и высокими глиняными кувшинами, где хранилось зерно, прислушиваясь к громкому прерывистому хрипу. Но чем ближе Кирилл подходил к площади, тем меньше становилась его уверенность, что этот звук издает спящий часовой. Когда же он выглянул из-за угла, перед ним открылась печальная картина.

Посреди площади находился колодец под высоким навесом, и на перекладине

висел вниз головой человек в белой одежде. Рубаха закатилась, обнажая живот в багровых длинных рубцах и закрывая лицо. Руки его были связаны за спиной. Тяжелые, редкие вздохи человека сопровождались хриплым затухающим стоном.

— Сволочи…

Оглянувшись, Кирилл подбежал к колодцу, прижал к себе несчастного, чтобы тот не свалился, и двумя взмахами ножа покончил с веревкой. Осторожно присев и уложив человека на землю, он перерезал путы на руках.

Беднягу явно долго пытали. Кожа на его лице была цвета зрелой сливы. Один глаз затек огромной шишкой, над другим была рассечена бровь, корка запекшейся крови покрывала половину лба и блестящей массой склеила курчавые волосы.

Кирилл хотел дать ему воды и потянулся за фляжкой. Краем глаза он уловил движение справа. Его рука вместо фляжки выхватила кольт. Он развернулся и увидел мужчину в расстегнутой рубахе, который выходил из-за сарая, неся ведро в руке.

Его никак нельзя было принять за мексиканского крестьянина. Высокие сапоги со шпорами, кобура на бедре, оружейный пояс — дальше Кирилл не рассматривал, потому что выстрелил как раз повыше патронташа.

Между распахнутыми полами рубахи брызнула кровь. Мужчина согнулся и попятился, выронив ведро. Вторая пуля, ударив в голову, свалила его на землю.

Кардосо крикнул: а

— Слева!

Кирилл, не вставая, развернулся и вновь вскинул кольт. В черноте дверного проема мелькнуло лицо, и он выстрелил ниже. Но он не палил наугад. В то бесконечно длинное мгновение, когда спусковой крючок поддался под согнутым пальцем и клюв курка ударил по капсюлю, в тот миг перед вспышкой дульного пламени Кирилл отчетливо увидел цель. Он видел распахнутый черный жилет и клетчатую рубашку под ним и пояс с блеснувшими полосками патронов. Его взгляд словно впился в промежуток между пуговицами рубашки и пряжкой пояса, и он словно ткнул в это место указательным пальцем… Продолжением пальца, продолжением руки, продолжением его взгляда была траектория пули. Громкий стон и звук падающего тела донеслись, когда эхо от выстрела еще металось по площади.

— А! Вон ты где! — злобно выкрикнул кто-то.

Быстрые шаги сзади. Он снова развернулся и нажал на спуск, но курок щелкнул впустую. Осечка! А бандит, выбегавший из-за дома, замедлил шаркающие шаги и тщательно прицелился, держа револьвер двумя руками. До него было с десяток шагов, не больше. Он был в длинном светлом плаще, взлохмаченный и бородатый. Распахнутый плащ хлопал полами и развевался у него за спиной, пока он бежал, целясь на ходу.

Кирилл не успел нажать на спуск еще раз, как раздался выстрел майора. Бандит словно споткнулся. Он выронил револьвер и сделал еще пару шагов на подгибающихся

ногах, а потом повалился в пыль, раскинув руки в стороны.

— Должен быть еще один, — спокойно сказал Кардосо.

Где-то хлопнула дверь, а потом раздался топот копыт.

— Уходит! — крикнул Кирилл, вскакивая с земли.

Майор перебежал через площадь к дому, подпрыгнул, ухватившись за край крыши, и с неожиданной ловкостью забрался наверх. Стоя на крыше, он вытянул обе руки, плавно поднимая длинноствольный «ремингтон». Топот копыт отдалялся, но вот, наконец, майор застыл — и выстрелил. Еще раз, и еще!

— Готов, — с облегченным вздохом произнес он. — Крис, проверь этих троих. Хорошо бы поговорить хотя бы с одним…

Увы, надеждам Кардосо не суждено было сбыться. О чем можно говорить с теми, кого уже волокут черти, а им остается только смотреть на свои бездыханные тела?

Вернувшись к крестьянину, который уже немного пришел в себя, Кирилл дал ему напиться.

— Все хорошо, амиго, — говорил он, поддерживая голову. — Мы их прикончили, видишь? Чего они от тебя хотели?

— Спрашивали… Про Мясника спрашивали… Я староста… Всю ночь мордовали… На рассвете ушли в горы, а нашим сказали… Сказали, что, если меня отвяжут, они убьют всех…

— В деревне кто-то есть? — спросил Кардосо, заглядывая в окна пустых домов, окружавших площадь.

— Не знаю… Нам приказали уходить… Ушли, наверно…

Но он ошибался. На площади появились двое крестьян. Они равнодушно глянули на убитых — и ушли, а через минуту вернулись с лопатами.

— Закопайте их на моем огороде, — окрепшим голосом распорядился староста и попытался привстать, но руки подломились, и он снова повалился в пыль. — На огороде, говорю! Нам тут все равно не жить. А земля там помягче…

— Кто вам приказал уходить? — спросил Кирилл. — Вот эти?

— Да нас уже несколько лет выгоняют… Теперь-то мы уйдем.

Кардосо вышел из-за дома с чужой винтовкой в руках и двумя патронташами через плечо:

— Крис, а ведь мы едва не опоздали. Минута-другая, и мы бы их не застали. Тут на огороде стоят лошади, готовые для перехода.

— Вот и отлично, — сказал Кирилл и похлопал крестьянина по плечу: — Если надумаете уходить, они вам пригодятся.

— Спасибо, сеньоры. — Староста откашлялся, выплюнув сгусток крови, и обтер губы. — Знать бы, кто такой Мясник. Наверно, хороший человек, если гринго так его боятся.

— Хороший, хороший, — кивнул майор. — Это он нас послал. Так всем и передай. Мясник посчитается с теми, кто обижает людей.

Профессорская карта состояла из нескольких листов писчей бумаги, наклеенных на полосу ткани. Адамс, возможно, был хорошим геологом, но, составляя свои карты, он мало заботился о тех, кому придется рассматривать их в его отсутствие.

— Видимо, сейчас мы здесь. — Майор постучал пальцем по зубчатой линии. — Спуск, и вот — река. Вот поселок, где мы побывали. Мескиталь. Западное направление не прорисовано. Только абрис лесного массива. Но, я думаю, там должны быть тропы, ведущие к реке.