Загадать желание
Шрифт:
– Здравствуй, змеиный брат. Или дядюшкой лешим тебя называть?
Горыныч не ответил на приветствие: подошел, взял сундучок из ее рук.
– Что там?
– Откроешь – узнаешь, – она хихикнула, кокетливо прикрыв рот ладошкой. – Погоди только, не здесь. Сперва от берега уйди.
Арис, уже собравшийся повернуть нехитрый запор да поднять крышку, поудобней перехватил сундучок.
– А если мне не понравится то, что я найду? – спросил он.
– А тебе разве обещали, что понравится? – русалка передернула плечиками, отбросив длинные
По ее жесту вода вынесла на берег малюсенькую тряпичную куклу. Ту, с которой разговаривал Виктор.
– Нам оно не надо. Ему теперь тоже, – Ульяна кокетливо наклонила голову. – Спасибо тебе, змеиный брат! Такого веселого хоровода у нас уж давненько не случалось.
Снова смех и всплеск. Круги разошлись по воде. Арис наклонился, поднял куколку, позвал негромко:
– Василина!
Ответа не было. Придерживая одной рукой сундучок, Горыныч похлопал по карману, достал спички. Тряпичная малютка загорелась на диво быстро, словно и не промокла. Я старалась не смотреть – видела лишь рыжие блики огня на земле и на светлой рубашке сидящего на корточках человека. Но вот… догорело. Арис поднялся и медленно пошел прочь от озера. Лицо его казалось застывшим, глаза – черными, и невозможно было угадать, о чем он думает, что собирается сделать. Нахлынувший вдруг страх заставил меня отступить в тень и ринуться через лес прочь, подальше от озера.
– Стой! – неслось вслед. – Стой!
А в лесу глубокие тени переплетались с белыми силуэтами, сотканными из серебра лунного света, и деревья казались застывшими чудищами, готовыми вот-вот сцапать неосторожную путницу. Рядом послышался тонкий девичий смех, перешедший в хриплое карканье, и я остановилась, уже не уверенная, что все это мне лишь кажется.
В этот миг кто-то крепко схватил за руку.
Это оказалась не мавка и не кикимора, и не леший. Хотя в последнем я не была так уж уверена…
– С ума сошла? – проговорил Арис, его глаза блеснули золотистым отсветом, словно у филина, а тени прочертили на лице причудливый узор, похожий на рисунок древесной коры.
– Что происходит? – шепотом спросила я, едва не перецепившись через бросившийся под ноги пенек. Снова кто-то захихикал – совсем близко, а не видно.
– Полнолуние, нечисть гуляет, – ответил Горыныч. – Иди рядом.
Руку свою я высвободила, но старалась не отходить, пока не увидела впереди огонек разведенного Всемилом костра.
– Ну как? – поинтересовался огнеглазый, когда я выбежала на поляну и остановилась, пытаясь перевести дыхание и успокоить сердце, которое норовило вот-вот выпрыгнуть из груди.
– Виктора утащили русалки, – сообщила. – Арис отдал его русалкам.
Всемил удовлетворенно хмыкнул:
– Ай да братец!
До его слов мне дела не было. Ему-то что? Не человек ведь, огненный змей. Целую деревню спалил накануне. Ему люди – что муравьи, одним десятком больше, одним меньше. Но ведь Арис…
– Зачем
Горыныч, словно не слыша меня, опустился на землю недалеко от костра, положил рядом с собой врученный Ульяной сундучок. И только тогда соизволил поднять голову и посмотреть мне в лицо. В его взгляде я не смогла уловить и капли сожаления о содеянном. Но… разве так поступают нормальные люди? Договариваются с русалками, отдают им живого пленника, а потом жгут на берегу говорящих кукол…
– Нет, я все понимаю, но… Арис, так… так же нельзя!
Руки дрожали, не слушались, да и зубы все порывались выбивать дробь.
– Ну почему же – нельзя? – Всемил засмеялся. – Пленнику вашему одна дорога была – на тот свет. А так – хоть девочкам развлечение. У них ведь жизнь невеселая, так что подарок им братец и впрямь сделал отменный.
– Подарок! – я безуспешно пыталась взять себя в руки. Вспомнила взгляд русалки-певуньи – словно в колодец заброшенный смотришь, тряхнула головой.
– Что там? – указала на сундучок.
Арис пожал плечами.
– Как? – злости было больше, чем удивления. – Ты поменял чужую жизнь вот на этот ящик, и даже не знаешь, что в нем?
– Сейчас узнаю, – Арис глянул мельком. – Подходи, если любопытно.
И, щелкнув нехитрым замком, откинул крышку.
Сперва показалось, что внутри ничего нет, но тут раздался тонкий испуганный писк, из сундука выскочило что-то маленькое, лохматое, и нырнуло в траву.
Я запоздало вскрикнула, а Горыныч захлопнул крышку и позвал негромко:
– Выходи. Здесь нет русалок.
Не сразу, но трава шевельнулась. Из нее показались острые мохнатые ушки, а затем в освещенный костром круг вышел малыш-бузиненок.
Опасливо покосился черными глазками-бусинками на берестяной сундучок и пропищал:
– Бусь пришел.
– Бусь! – я подползла ближе, с недоумением вглядываясь в маленькую фигурку. – Бусь, ты как здесь оказался?
Бузиненок жалобно вздохнул.
– Бусь шел, Бусь искал. Долго-долго искал – и нашел! А русалки поймали Буся и заперли. И долго-долго не выпускали!
– Русалки поймали?.. Но зачем?
– Очевидно, чтобы поторговаться потом, – Огненный подошел, наклонился, разглядывая бузиненка. Тот вздрогнул, поклонился ему низко, едва не коснувшись кончиками больших ушей земли. – Повезло тебе, малыш. За тебя русалкам знатный выкуп дали.
– Да уж, знатный, – я все еще поглядывала на Ариса, ожидая если не объяснений, то хоть каких-то слов или действий. Чего угодно, только не молчаливого безразличия, хотелось надеяться, что показного…
– Так что ж ты нашел, Бусь? – спросил Горыныч.
Бузиненок словно того и ждал. В его протянутой лапке очутилась сложенная в несколько раз бумажка, которую Арис осторожно взял двумя пальцами, развернул. Забыв о страхах и обвинениях, я пододвинулась к Горынычу, заглянула в записку и едва не вскрикнула, узнав аккуратный почерк Леона.