Загадай желание
Шрифт:
Дверь открылась, и Клэр оказалась в изящном вестибюле с черно-белым мраморным полом, позолоченным зеркалом на стене и двумя дверями. Она не знала, в какую из них постучать, и мгновение стояла в довольно маленьком помещении. Обе двери были окрашены под турецкую мозаику. Клэр будто оказалась в арабских сказках, но не знала, какой двери сказать: «Сезам, откройся!». Если эти слова не окажутся волшебными, Клэр надеялась, что сможет найти те, которые заставили бы эту Имоджен принять ее. Девушка не могла поверить, что ей повезло и она будет жить в таком привлекательном районе и восхитительном здании. Она глубоко вздохнула, потом суеверно
Только она опустила руку, когда дверь открылась, и Имоджен – Клэр предположила, что это была Имоджен, – появилась перед нею. Она была накрашена, но не одета.
– Привет, – сказала она с той же интонацией, что и Тоби.
Всегда скромная Клэр почувствовала, как ее лицо заливает краска, но попыталась смотреть только на круглое лицо Имоджен и ее большие круглые синие глаза. У той были светлые волосы – цвета меда – и идеально гладкая кожа.
– Вы, наверное, Клэр? – сказала Имоджен. – Проходите. Надеюсь, вы не возражаете против того, я не одета. – Клэр покачала головой, но Имоджен уже отвернулась. Она взбежала на два лестничных пролета, а Клэр – за ней.
Наверху Клэр остановилась перевести дух. Квартира Имоджен была светлой, освещенной солнцем, с большими окнами. Наверху, в крыше, тоже имелось окно. Перед маленьким камином стоял большой диван, весь пол устилал серый ковер, заваленный, как подоконники и столы, кипами бумаг.
– Хотите выпить? – спросила Имоджен. – Кофе? Херес? У меня есть херес.
Клэр кивнула и заметила, что Имоджен все еще стояла к ней спиной.
– Херес, – сказала она; и к ее облегчению Имоджен вернулась не только с напитками, но уже и в халате. Клэр не могла представить себе разговор с женщиной, на которой было только нижнее белье.
– Присаживайтесь, – пригласила Имоджен, убирая бумаги со стула. – Я работаю редактором в «Соуфер и Лоутон». Неплохо, но слишком много документов. – Клэр присела на другой конец дивана. – Боже, я не видела Тоби несколько месяцев. У него все в порядке? – Клэр не была уверена, был ли это вопрос о здоровье Тоби или о его жизни в целом, но кивнула. – Мы вместе учились в университете. Хороший мальчик – наш Тоби. Как вы с ним познакомились?
Достаточно естественный вопрос, но Клэр не была готова к нему. Что, если сказать правду? А если солгать?
– В книжном магазине, – ответила она.
– О, вы тоже торгуете книгами? Думаю, Тоби очень повезло, что его дядя умер. Великий уоркширский род, но, разумеется, бедный. Их дело едва ли можно назвать бизнесом, не так ли? В городе было бы еще хуже. Мы никак не могли представить себе, чем же займется Тоби, и затем умер сэр Фредерик, очень вовремя, и вот все это ваше. Дело не в титуле, вы понимаете. Только магазин и квартиру. Непонятно, чем он живет, но он справляется, не так ли? Наверное, добрый дядя Фредерик оставил ему также немного денег.
Клэр не знала, что сказать. Она считала, что англичане чопорны, но Имоджен, похоже, выбивалась из правила. Клэр незаметно осмотрелась. Комната была замечательная, пустая и светлая. Ей отчаянно захотелось, чтобы ее пригласили остаться здесь.
– Вы откуда? – спросила Имоджен.
– Из Нью-Йорка. – Клэр услышала нотки, подражающие интонации Имоджен, и велела себе остановиться.
– Я работала на Уолл-стрит. – Отлично, чистая правда.
– А теперь работаете в Сити? Там работает мой приятель – Малколм. Он из Эдинбурга – приглашенный бухгалтер.
Клэр половину пропускала мимо ушей, но наконец-то поняла, что Тоби называл «честолюбием». Она волновалась о том, как она могла себя преподнести. Безработная туристка не ровня шикарному редактору, не говоря уже о замужестве с родственником Королевы. Прежде чем Клэр могла собраться с мыслями, Имоджен встала.
– Хотите посмотреть комнату? – спросила она. – Боюсь, она не слишком шикарна. Будь она рядом со спальней, я использовала бы ее как гардеробную. Но в ней есть окна. И, поскольку ванная общая, я думаю, что мы могли бы договориться.
Хозяйка прошла через гостиную к крошечной кухне, Клэр плелась за ней.
– Деньги, конечно, хорошо, но очень важно, чтобы кто-нибудь здесь жил. Какое-то время я бываю у Малколма, и большинство уикендов мы проводим за городом. У него квартира в Кенте, а загородный дом моих родителей в Эссексе – я та самая девушка из Эссекса!
Клэр понятия не имела, что значит «девушка из Эссекса», но подумала, что это неплохая характеристика. Поэтому она кивнула и улыбнулась. Казалось, что Тоби рекомендовал ей именно то, что надо. Правда, цена пока неизвестна. Они вошли в небольшую «комнату для коробок», и Клэр обмерла.
– Я знаю, она очень маленькая, и умывальник красного дерева абсолютно отвратителен, – говорила Имоджен. – Я ненавижу Викторианскую эпоху, хотя этот стиль возвращается. Как только выйду замуж, получу кое-какую мебель в наследство – эпохи Георгов, ну, вы знаете. А у семьи Малколма есть много ценных вещей.
Конечно, комната была маленькой, наверное, футов десять на десять. Но в этом и заключалась ее прелесть. Она походила на кукольный домик. В ней было два окна, выходящих в сад в задней части дома, стены – светло-сиреневые, а деревянные панели – цвета белого льна, правда, довольно пыльные. Клэр сравнила ее с темной комнатой у миссис Уотсон, с грязными обоями и ковриком, который видел подошвы слишком многих ног. Там она ощущала себя лилипуткой. Здесь же она чувствовала бы себя… такой же маленькой, но столь же прекрасной, как Дюймовочка. В комнатке стояла маленькая кровать, встроенная в дальнюю стену, с ящиками под ней.
– Здесь нет постельного белья. Несите свое, но есть стиральная машина.
Викторианский умывальник оказался вовсе не отвратителен, а его верх был сделан из белого мрамора. Клэр все казалось очаровательным.
Кроме того, здесь имелись бюро и крошечный, обитый ситцем стул.
– Как видите, занавесок нет, – продолжала Имоджен, – и кровать односпальная. Платяного шкафа тоже нет, но можете пользоваться шкафом в холле. Ну что, подходит?
Клэр кивнула, затем вынудила себя заговорить. Она чувствовала, что ее сердце разорвется, если она не договорится, если не останется здесь. Эта комната была самой лучшей, самой желанной. Но сможет ли она платить за нее?